Костёр 1968-07, страница 14
— Нет, — вздохнул Геня, — меня еще не пускают. — Ясно, детям до шестнадцати нельзя,—-сказал Юрка и пообещал: — Ничего, со мной пройдешь. Ну, так вот, кончился сеанс, выхожу— дождь вовсю хлещет. Я бегом припустил. От кино до нашей хаты полкилометра, не больше, наверно. И надо железную дорогу пересекать. Добежал я до вокзала — и что же ты думаешь? Он, Рыжий, на том же месте сидит, где и раньше, хоть бы под навес забрался, чудак. Вымок весь, уши, как мокрые тряпки, висят. Я к нему: «Послушай, лопоухий, дуй со мной!» — а он рычит, не подпускает... Я решил: спятил, должно быть. — А слюна у него была? — Какая еще слюна?? — Обыкновенная. У бешеной собаки всегда слюна на губах висит. — Бешеный это другое дело, — наставительно сказал Юрка. — Он же не взбесился, он расстроился, оттого что с ним так поступили. Его собачьим мозгам не понять этой подлости. Бился, бился я с ним, уговаривал. Так и ушел ни с чем. Только, знаешь, в эту ночь спать спокойно не мог. Лежу, ворочаюсь на постели и все вижу, как он там, под дождем. Утром пошел в буфет, набрал ведерко объедков и понес на вокзал. Прихожу... — А он все там сидит? — Точно. Поставил я перед ним ведерко, сам спрятался за колонну, вижу, он на мое ведерко не смотрит, отвернулся, а потом, как заметил, что никого на платформе нет, подошел, понюхал и принялся есть. Так вот три дня его кормил, а на четвертый он пошел со мной. Понял, верно, что нечего больше ждать своего бывшего хозяина. Привел я его в буфет, там он и поселился, под кухонным крыльцом. Тепло, сухо. Мама ворчала на меня. Но заведующий ее, Степан Аркадьевич, сказал: «Пусть живет, сторожем будет». — И привык он там у вас, на кухне? — Привык. Сперва скучный был, а потом ожил. Лаять начал. Тут я его и прозвал Звонком. Знаешь, характер у него оказался добрый, ласковый, только пьяных не терпит. Его бы дружинники с руками и ногами оторвали. Он лучше любого милиционера пьяниц урегулировать может. И в буфете он на месте был, никто при нем безобразничать не смел. И вот такую бесценную собаку выгнали. Ты подумай только! А во всем врачиха санитарная виновата. Ух, и вредная же личность. Как только пришла к нам, увидела Звонка, сразу у заведующего спрашивает: — Скажите, что это такое? Он смеется: 12 |
