Костёр 1968-07, страница 45

Мы словно старались задавить, заглушить в себе тревожное чувство, которое осталось после кино и после прогулки по вечернему городу, — и это нам удавалось, ура, нам уже тоже весело, и гори оно всё ясным

огнем!

Художник Витя Коровин достал расческу.

— Покрякаем! — провозгласил он. Дунул в зубья, зажмурился и заскрипел мелодию, знакомую нам еще со студенческих вечеринок.

Это была песенка о разбитном солдате, который положил в заплечный мешок и унес с собой девичье сердце. И тогда ему легче стало воевать, потому что у него оказалось два сердца, свое и дареное.

«Шел солдат своей дорогой Через лес и через поле...» — наяривал Витя с руладами и фиоритурами. И горластый Толя Силин,

режиссер, азартно хлопал в ладоши:

— Ать-два! Ать-два!

Мы не сразу заметили, что случилось.

А случилось вот что: Беата и Богдан встали.

Они встали и запели, и голоса их, неверные вначале, тут же окрепли. Они пели по-своему, по-польски, но мы узнавали слова: «атака», «друге

сердце».

— Варшавское восстание, — объяснил Богдан скороговоркой, чтобы не сбиться с такта.

— Что?! — удивились мы. И не сразу, не сию минуту, но поняли.

Есть песни — как бы знамена: «Интернационал», «Молодая гвардия»,

«Марсельеза». И есть как бы флажки рядом с главным знаменем: у санкюлотов Парижа — озорная, почти плясовая «А са ира, са ира, с а ира», у чапаевцев — «Черный ворон» и «Яблочко», у комсомольцев-корчагин-цев — «Сергей-поп, Сергей-поп»...

Но кто из нас подозревал, что вот таким песенным флажком, младшей сестрой «Варшавянки» была именно эта, немудреная, о солдате и сердце?

Ее, оказывается, насвистывали вместо пароля — в дни, когда Старое Място пылало и рушилось, и педагог Януш Корчак шел на казнь со своими детьми, и партизаны из гетто крались по подземным каналам.

А солдат, о котором пелось, уже пробивался с Востока, рядом с советскими братьями, может быть, на том самом танке, на «рыжем», вместе с тремя товарищами и верным псом, и было ему больно оттого, что до Вислы еще далеко, но он шутил и смеялся, потому что сердце любимой, сердце родины билось в его рюкзаке.

Сколько лет с той поры прошло? Варшава давно отстроена, и выросло новое поколение, которое знать не знает войны.

Но Беата с Богданом стояли и пели. Они были сегодня как раз в возрасте тех, кто с трофейным автоматом залегал в развалинах и в камерах жуткой тюрьмы «Павиак» писал на стенах: «Все равно победим!»

И они не забыли из песни отцов ни слова.

На следующее утро Богдан повел меня в магазин музыкальных товаров.

— Дзень добрый, кохана_; — сказал он девушке за прилавком. И попросил найти «Песни солдат войска Польского».

Теперь, дома, в Ленинграде, выключив приемник после радиоизвестий, я иногда слушаю эту пластинку. «Ведь в своем походном ранце сердце он имел второе...» — поет мощный хор.

Да, жаль мне, что в тот далекий уже вечер я был раздосадован весельем города Лодзи. Если люди улыбаются и танцуют, — это еще не значит, что остальное их не касается.

И я вспоминаю другой город, древний Краков — каким он бывает в то мгновение, когда с высоченного Марианского костела раздается звук трубы.

Об этой трубе уже много написано. Но я все-таки расскажу еще раз: давным-давно, во времена вражеского нашествия, трубач на башне за-сигналил тревогу—и не доиграл до конца, пронзенный стрелой. С тех пор каждую ночь звучит над Краковом этот сигнал, в память о трубаче, и каждый раз обрывается на том же самом месте. И разные люди на секунду забывают о своих разных делах. Поднимают голову, слушают. И лица их такие же, как у Беаты и Богдана в гостинице «Савой», когда пели они о солдате и сердце.

А у вечных огоньков, у памятных досок, которых так много на улицах польских городов, — «здесь нацисты расстреляли десять повстанцев», «здесь — пятнадцать» — стоят, вытянувшись в карауле, маленькие строгие харцеры.

Чье-то сорД-це

о - бор — ее-лось,-

Так лю-бить о —

чо

до — те - ло

не— ли-лось о — «о

тос —

ко - ю

за «ой-ском qo — лв — те - по.

Пр ипец

Для- тв-бя, мо- я род-ма - я,

3- та

■ J- ir*

пв - сен - ка про - ста - я.

Ты влюб лви-чо •

-в б*ть мо-жет ло - те- ря-*а сердце тоже,

, j>u. М

и те-пвр*от-6о - * к 6о-ю

я но-

род-нв-я, э- та пв-сви-ка прос-та

Чье-то сердце оборвалось,-Так любить оно хотело; Налилось оно тоскою И за войскот полетело.

р и п е в: Для тебя, моя родная, Эта песенка простая. Ты влюбленное, быть может, Потеряла сердце тоже, И теперь от боя к бою Я ношу его с собою,-Для тебя, моя родная, Эта песенка простая!

Шел солдат войне навстречу, Сердце бедное заметил, Взял его в заплечный ранец пошел сквозь дождь и ветер.

Припев.

Шел солдат своей дорогой Через лес и через поле. Часто был со смертью рядом, У солдат такая доля.

Припев.

Но солдат всегда смеялся, Смело шел он в пламя боя,— Ведь в своем походном ранце Сердце он имел второе.

р и п е в.

Слова и музыка Михаила Зелинского

Польская Народная Республика

Ленинград

Перевод Евг. Долматовского

б «Костер» N° 7

41