Костёр 1968-09, страница 40

Стала мать корить упрямца, Стала плакать, заклиная: «Не стреляй ты в калевальца, Вяйнямейнена не трогай! Коли ты убьешь, ослушник, Песельника Калевалы, То погибнет радость в мире И с земли исчезнет песня».

Вот тогда-то Еукахайнен Призадумался немного, Начал было колебаться. Пальцы ищут ложе лука, И рука стрелять готова, Но противится другая. Наконец, решась, промолвил: «Пусть хоть дважды в этом мире Сгинет радость — что такого! Пусть и песни в бездну канут — Выстрелю, не испугаюсь!» Взял стрелу он из колчана, Выбрал лучшую из лучших, Вынул ту, что всех прямее, Острую, с пером отменным. Положил ее он в желоб, К тетиве льняной приладил И прицелился из лука.

Первая стрела рванулась, Но взяла она высоко, Вслед за ней взвилась вторая, Только эта — ниже цели. И тогда пустил он третью, И она в коня вонзилась, И под всадником качнулся, Опрокинулся соловый, Замертво упал чубарый. Старый верный Вяйнямейнен, Он с налету рухнул в море...

Возгордившись, Еукахайнен Начал зычно похваляться: «Ты не будешь, Вяйнямейнен, Старец с ясными глазами, Ты вовек уже не сможешь По родным ходить пожогам, По тропинкам Калевалы!»

Старый верный Вяйнямейнен, Спорит с волнами крутыми Шесть тяжелых дней без мала, Шесть ночей нелегких кряду. Впереди — вода без края, Позади — лишь только небо.

Он плывет еще две ночи И два дня тягучих летних, Наконец, девятой ночью На исходе дня восьмого Боль насквозь пронзила тело, Захлестнуло душу горе: Пальцы ног скрутила стужа, И суставы рук набухли. Из Лапландии летела Птица с северо-востока. Не большим был этот беркут, Но однако и не малым: Бьет одним крылом о волны, А другим он режет небо, Бороздит хвостом он море, Задевает клювом рифы. И, паря под небесами, Даль окидывает взором. Вот пловца увидел в море: «Как ты в море очутился, Почему, герой, бедуешь?»

Старый верный Вяйнямейнен Открывает душу птице: «Потому в пучину брошен, Потому с волнами спорю, Что погиб мой конь любимый, Сам я жив остался чудом, Только лишь свалился в воду,

W ¹

Только навзничь рухнул в волны». Раздался орлиный клекот: «Не печалься понапрасну! Заберись ко мне на спину, Я тебя в мгновенье ока Отнесу, куда захочешь. Помню я тот день далекий, Как готовил под посевы Ты поляны Калевалы, В Осмоле сжигал деревья. И тогда одну березку На опушке ты не тронул, Чтобы дать приют пичугам, Для меня привал оставить».

Посадил орел могучий Вяйнямейнена на спину И понес дорогой ветра, По тропинкам вешних вихрей, И домчал, держа на Север, До туманной Сариелы. Опустил его на землю И опять поднялся в небо.