Костёр 1968-11, страница 37

/

Тут я не утерпела и высунулась из люка посмотреть, как высаживается десант и нет ли на борту раненых.

И вдруг вижу: солдаты не прыгают в воду, а стоят и смотрят на море с растерянным и даже каким-то глупым видом.

А дело в том, что вода замутнена разрывами мин и не видать —

глубоко здесь или мелко. И вот, непривычные к морю пехотинцы, жители разных неприморских областей России стоят в нерешительности и боятся моря пуще, чем вражеских пуль.

А на палубе был комсорг нашего отряда тендеров Николай Гет-маненко, большой мой друг и очень горячий, храбрый парень. Что, вы думаете, он закричал солдатам? Что они должны быть храбрыми? Может быть, историю вспомнил или литературу?

Видя, что люди боятся воды, а каждая минута промедления смерти подобна, Коля заорал с хохотом:

— А ну, пошли купаться, ребята! Ишь образины, все в саже, смотреть тошно! За мной! — и солдатиком спрыгнул в воду.

Бойцы тоже захохотали и бросились за Колей.

Слово «купаться»! Только одно это веселое слово и оказалось нужным.

И вот с той поры я поняла, что недостаточно иметь университетские знания, чтоб найти верный выход из трудностей, которые подсовывает жизнь. Какой мне жалкой показалась та написанная и ненапечатанная статья, которую и считала такой умной и дельной.

Какой же я еще-то была? Самой гордой! Не позволяла никому на себя кричать. И вот о чем тут я хочу рассказать.

После одной из десантных операций тот же Коля Гетманенко прибежал к нам в редакцию рассказать, как она прошла. Вслед за ним в комнату вошел парторг отряда. Он был в этой операции на корабле поддержки — на канонерской лодке, обстреливавшей вражеский берег. Парторг закричал на Колю:

— Ах, вот ты где, а я тебя днем с огнем разыскиваю! Как ты смел идти с десантниками до самого берега? Какое тебе дело до сухопутного боя? За него отвечает их командно, а не ты! Показал пример, бросился в воду — и обратно, на тендер! В укрытие! Да, да, в укрытие! Чтобы сохраниться и кораблю и морякам, чтобы, в случае чего, раненых пехотинцев было кому назад взять и на базу доставить! А ты что вместо этого делал? Щенок! Мальчишка!

И еще покрепче ругался парторг, а уж кричал так, что у меня в ушах звенело. Я обиделась за Колю и стала его защищать. Тогда попало и мне, и я, гордая, не выдержав такого поношения, выбежала из редакции, демонстративно хлопнув дверью.

А еще через неделю я увидела костер в море. По морю шел тендер, на котором загорелись деревянные части. Вел этот тендер один-единственный уцелевший моряк-механик. Вся остальная команда погибла в десантной операции именно из-за того самого, против чего предостерегал Колю парторг. Увлеклись моряки, пошли вместе с пехотой в атаку и полегли все. А одному уцелевшему надо было довести корабль до базы, спасти его от затопления. Что он мог, один? Ничего, даже погасить начавшийся пожао. Этот моряк выжил, несмотря на тяжелые ожоги. И вспоминая об его одиноком, вынужденном подвиге, я одновременно думаю и о том, как прав был кричавший на нас с Колей парторг. Выходит, что не на всякий крик надо обижаться. Если кто-то перед тобой прав, не беда, если он и покричит на тебя. Люди не ангелы. И не в том выражается гордость, чтобы не дать на себя крикнуть, а в том, чтобы уметь понять и признать правоту другого человека. А иначе гордость — это не гордость, а просто заносчивость, кичливость, самовлюбленная глупость.

5 «Костер» № 11.