Костёр 1968-11, страница 40

Спелеология... Что это такое?

В энциклопедическом словаре я прочел: «Раздел физической географии, изучающий пещеры». Значит, это наука. Но я что-то не слышал от ученых: «Я работаю спелеологом...» В определении кроется какая-то неточность.

Я решил встретиться с настоящим спелеологом.

Мне повезло. Среди моих знакомых отыскался заядлый пещерник. Правда, не ленинградец. Живет в Абхазии, в Сухуми. Это далековато, но наша встреча состоялась...

Я сижу в комнате, напоминающей краеведческий музей:

АЛЬПИНИЗМ

Лев Сшекольников

застекленные ящики с коллекциями насекомых, гербарии, орудия первобытных людей. И блестят, как будто выточенные из голубого рафинада, длинные сталактиты и еще какие-то бусинки, раковинки, брошки — все твердое, белое, блестящее.

И легко, чуть раскачиваясь, ходит меж книжных полок и витрин хозяин музея на дому. Он худощав и смугл.

— Устрою! С большим удовольствием! Будете в пещере! Организую! — весело и живо говорит он.

Тридцать лет прожил Евгений Семенович среди грузин и абхазцев, а они — прирожденные спелеологи. Чуть ли не каждый третий побывал под землей. И все, конечно же, будут рады помочь неопытному ленинградцу сделать первые шаги в спелеологии.

— Спелеология — это наука?— спрашиваю я.

— И наука, и спорт, и многое другое,— с жаром отвечает Евгений Семенович, — это тот же альпинизм, но наоборот!

Альпинизм наоборот! Вот это определение!

— Спелеология, — продолжает Евгений Семенович, — служит многим наукам. Археологам нужны наскальные рисунки и орудия первобытных людей. Палеонтологам — кости и отпечатки вымерших животных. Геологам — строение горных пород. Натуралистам — фауна и флора подземного мира... что еще? Ах, да!—улыбается Евгений Семенович, — писателям-фантастам нужны следы космических пришельцев.

Потом мы начинаем думать о предстоящей экскурсии в пещеру.

— Машина есть у Ииколад-зе, — вслух размышляет Евге-

НАОБОРОТ

Рисунки Р. Попова

ний Семенович, — у Гиви есть-отличный фонарь... надо бы еще фотографа. А, возьмем Володю! Он давно уже просится, в пещеры.

— Послезавтра, в субботу», устраивает?—спрашивает он и. продолжает, — в понедельник с утра на работу, и если мы застрянем в пещере (всякое бывает!), то будет запас времени целые сутки... Кстати, вы в какую пещеру хотите?

— В какую?.. — задумываюсь я, — чтобы не очень далеко, чтоб воды было мало — я плавать не умею.

— Отапская!—твердо решает Евгений Семенович,— там воды... вот так, не выше,— и он краем ладони проводит поперек горла.

Жест многообещающий! Шу-

о

тит или всерьез?

...Чуть свет поднял меня Евгений Семенович. Под окном уже рокотал ГАЗ-69, а веселый шофер, напевая, грузил в кузов наше снаряжение: два бензокалильных фонаря, сетки с продуктами и рюкзаки, набитые какими-то тряпками.

— А зачем тряпки? — спрашиваю я.

— Обязательно надо брать тряпки. Чем больше, тем лучше. Потом поймете.

Володя, подросток лет шестнадцати, длинный и тонкий,, как хлыст, торопится сообщить нам, что отец дал ему магниевую ленту. Снимать можно будет «на высоком уровне».

Гиви, молодой абхазец, уже сидит рядом с шофером. Он будет нашим проводником позапутанным горным дорогам.

Ох, как трудно было выехать из пределов Сухуми. Через каждые двести-триста метров — остановка. Окликают многочисленные знакомые Евгения Семеновича: «Гамарджо-ба! Куда, Евгений Семенович?»

36