Костёр 1968-11, страница 41

Машина останавливается, а мои друзья охотно и подробно объясняют, что, мол, везут новичка в Отапскую пещеру. Меня ободряли, хлопали по плечам и спине, советовали слушаться во всем Евгения Семеновича.

Промелькнули табачные и чайные плантации — машина заплясала на неровном каменном грунте. Гиви стоит на подножке и командует:

— Вправо! Влево!

От Сухуми до Отапской пещеры 70 километров. Мы их одолели за 4 часа.

Зеленая поляна. Крутой склон горы, заросший пестрым кустарником. Неширокая мутная речка вытекает из-под низкого темного свода. Камни, торчащие вокруг, делают вход в пещеру похожим на открытую пасть чудовища с кривыми клыками. Оказывается, у пе-щеры есть еще одно название: пещера Абрскила.

— Жил в старину добрый богатырь Абрскил, — начал рассказ Георгий. — Ездил на могучем коне, помогал бедным, наказывал злых. Злые духи захватили его во время сна, затащили в пещеру, приковали к скале вместе с конем. Богатырь и поныне там. Рвет цепи — трясутся горы. И говорят старики, что сами видели— речка выносила из пещеры конский навоз. А, что скажете? Может, это правда? Может, вот сегодня мы найдем Абрскила?..

Зажжены бензинокалильные фонари. Потянуло удушливым запахом и копотью.

— Пора! Пора!—закричал

Евгений Семенович и стал торопливо скидывать с себя одежду.— Что же вы не раздеваетесь?

— А зачем?

— Как зачем? Вы что, не

читали Кастере? В пещеры надо лезть нагишом. Это самое удобное — иначе

застрянете

где-нибудь в щели.

Я нерешительно расстегнул пиджак. Гиви уже разделся и осторожно вошел в мутную воду. Евгений Семенович остался в плавках, Георгий и Володя — в футболке, трусах и кедах. Ничего не поделаешь. Я разделся, но тоже оставил на ногах парусиновые туфли.

Как только я ступил в подземную речку — сразу понял, для чего нужны тряпки. Ноги погрузились в грязное засасывающее дно. Минута — и мы все густо измазались выше колен грязью.

Сперва мы шли по низкому, наклонному коридору; вода доходила до пояса, голову приходилось втягивать в плечи, иногда сгибаться в три погибели, чуть не касаясь подбородком грязной воды.

Евгений Семенович шел впереди с бензинокалильным фонарем, за ним — я с фонариком-динамкой, за мной Георгий, Гиви и Володя, тоже с маленькими фонариками. У всех за плечами рюкзаки: в них небольшой запас еды и тряпки.

Ну и грязь! жал я.

— Какая грязь? — повернулся ко мне Евгений Семенович,— это чудесная пластичная глина. За нее дорого бы дал скульптор.

— Ну, вот и первый зал! обрадованно объявил Евгений Семенович.

На

скорее походил на развалины после 'бомбежки: груда камней, острых глыб, щебня. Но помещение и впрямь обширное: потолок — куполом, речка Ачтитизга куда-то схоронилась, обходя кучу камней. Евгений Семенович предложил лезть напрямки через развалины, чтобы сократить путь.

— Подождите! — закричал Володя, — остановитесь! Надо же сфотографировать!

Ослепляющая долгая вспышка! Я зажмуриваюсь.

— Готово! Вы свободны!

Мы лезем через огромные

острые глыбы. Они измазаны той же замечательной глиной: руки и ноги скользят... Наконец-то перевалили, и я вытираю руки тряпкой.

Снова у ног беззвучно бежит речка, но теперь в беспокойном свете наших фонарей стены засверкали желтоватыми кристаллами.

— Стойте! —

Володя,

не выдер-

— опять кричит как же можно пройти такое? Паук! Краб! Осьминог!..

Только подойдя вплотную, убеждаюсь, что это огромные наплывы, желваки минерала кальцита, подкрашенные желтой глиной.

— Дальше, дальше, — торопит Евгений Семенович, — это только начало.

Снова мы подходим к старому обвалу, но здесь под ногами не липкие камни, а облом-мой взгляд этот «зал» ки прекрасных сталактитов,

37

$