Костёр 1969-03, страница 66

Ефим Твердое

РАССКАЗ

Рисуиок Р. Попова

От болота наша тропинка круто нырнула в густой ельник. Потом скатилась к спаду и повела по подошве соснового бора. Здесь великаны-сосны не жались друг к другу, а ровными полосами, будто посаженные человеческими руками, поднимались на невысокую сопку, опоясывая ее огненным пояском. Напоенные солнечной влагой, бронзовые стволы сосен чуть заметно шелушились, издавая легкий шорох. Сосны кидали длинные тени на голубые черничники.

Тропинка, по которой мы шли, то опускалась, то поднималась в крутизну. Она все время подбадривала, зазывала вперед и вперед. Сухая подошва тропинки, чистая от сучков и валежин, катилась в лесную даль, огибая множество каменных глыб разной величины и расцветки. Она то убегала прямо под откос, то прыгала в лощину. Самый ядреный смолистый запашок был наш спутник, а птичий наигрыш — забава.

Спустившись с крутояра соснового бора, мы сразу вышли на неширокую покосную полянку. Трава на ней выше пояса. Небольшой ручеек делил полянку пополам, а берега его прятались в кустах смородинника, маленьких рябинок и жимолости.

В том месте, где ручей сворачивает вправо, убегая от полянки в осиновую рощу, Колька нашел высокий сухой берег. На его плечах росли две старые ели, окруженные мягкими вересовыми кусточками. Под шатром елей было старое пепелище, и тут мы решили развести огонек и сварить обед.

Колька взял чайник с котелком и пошел к осиновой роще. Там он остановился, спрятался за старые стожары, позвал меня. Я пошел к нему во весь рост, но Колька жестами приказал мне ползти.

Через несколько минут я был подле него.

Колька тихо раздвинул ветки вересового

куста, который жался к старым стожарам, и я увидел то, чего еще никогда не видал. Неподалеку от нас, у широкой, длинной осиновой колоды-корыта стоял бурый медведь и пил из нее воду, его мучила жажда. Но ведь рядом с колодой протекает ручей! Почему медведь не зашел в него?

Досыта напившись, медведь залез в колоду, лег в нее не спеша, словно в ванну.

— Вот бездельник-то, — прошептал Колька,— нашел чем забавляться. Так-то он всех лосей от колоды отвадит. Ведь здесь наши мужики лосиный водопой сработали.

Неожиданно Колька поднялся и крикнул:

— Ай-яй-яй!

Медведь рявкнул, будто выругался, вывалился из колоды и побежал к перелеску. Пробегая покосной полянкой, он несколько раз оглянулся, словно обижаясь на непрошеных гостей, которые помешали ему искупаться.

Мы подошли к колоде. Она была вытесана из толстой осины и так велика, что в нее вошло бы не меньше тридцати ведер. Бока ее сплошь заросли мшаником, а с торцов лишаями. Вода, взмученная медвежьими лапами, еще не отстоялась и была мутна, что кофейная гуща. Рядом торчал металлический штырь, на нем доска с надписью:

«Охотник! Следи, чтобы в этой осиновой колоде была вода. За это тебе наши заонеж-ские лоси спасибо скажут».

Колька подал мне чайник, а себе оставил котелок:

— Давай нальем в колоду воды. Я буду брать из ключа, а ты из ручья.

От теплых лучей полуденного солнца над речкой повис легкий туман. От кустов смородинника шла нежная колеблющаяся испарина. Высоко над полянкой кружилась черная птица, беспрестанно выговаривая:

— Пи-и-и-ить! Пи-и-и-ить!„