Юный Натуралист 1974-02, страница 15

^ ФЕВРАЛЬ

Густой зеленый ельник у дороги, Глубокие пушистые снега. В них шел олень могучий, тонконогий, К спине откинув тяжкие рога.

Вот след его. Здесь натоптал тропинок, Здесь елку гнул и белым зубом скреб — И много хвойных крестиков, остинок Осыпалось с макушки на сугроб.

Вот снова след, размеренный и редкий, И вдруг прыжок! И далеко в лугу Теряется собачий гон — и ветки, Обитые рогами на бегу...

О, как легко он уходил долиной! Как бешено, в избытке свежих сил, В стремительности радостно-звериной Он красоту от смерти уносил!

Иван БУНИН

Черные жаворонки

Мелкий снег едва припорошил землю. Всюду в степи торчали стебельки полынки. Овцы паслись, разгребая снег, — полынка до весны не теряет питательные свойства.

В ущелье

Снега глубоки. Ольховый лог февральскими метелями сровняло с берегами. Стоят по пояс в голубом сверкающем снегу серые ольхи. Звенят пересохшими на зимнем морозе коричневато-фиолетовыми сережками.

Деревья спят.

Не дремлет только живой ручей в Ольховом логу. Он словно чувствует близость весны. Проточил теплыми струями саженный слой снега. Растопил осыпавшиеся глыбы его своим дыханием. Образовал в логу снежное ущелье. Узкое. Загадочное. Причудливое.

Вьюги над водой наделали лепные беломраморные карнизы. Ночные морозы — прочные ледяные забереги. Но только забереги. Середина ручья струится. Дышит. Течет,

След матерого русака привел меня к снежному ущелью. Привел и пропал. Заяц словно в воду канул. Любопытно. Ведь не утопился же косоглазый от горькой жизни!

Внимательно осматриваю ущелье. От нетерпения возбужденно топчусь над самым урезом ручья. Осыпаю лыжами нависшие карнизы. Склонившись, заглядываю в синий сумрак снежного лабиринта и неожиданно, как от взрыва снаряда, падаю навзничь: прямо перед моим носом, из-под снежного карниза, белой ракетой стремительно взмыл высоко в воздух потревоженный мною русак и опрометью бросился наутек.

А. Рыжов

Старичон-снеговичон

Долго я шел в одиночестве сумрачным еловым лесом. И так это одиночество овладело мной, что я стал бояться звука собственных шагов. А тут вдруг вышел я на небольшую заснеженную полянку с березовой негустой молодью. Вскинул глаза и увидел: пень в человеческий рост высоты. В белой снежной папахе. Чуть пониже папахи сучок недлинный виднеется, словно трубочка изо рта торчит.

Дунет ветерок, с папахи пушистый снежок сероватым дымком закурится, точь-в-точь трубочка резная попыхивает.

На месте глаз дятел отверстия глубокие выдолбил. Под сучочком-трубочкой лишайник волосистый седой бородкой топорщится.

Стоит себе Старичок-Снеговичок. Озирает полянку лесную. Заяц ли пробежит — поклонится. Лиса ли пройдет — поприветствует. А царю зверей — лосю — седой бородкой помашет вежливо.

Гляжу я на этот сказочный пень в лесу и думаю: «Нет, нужный он, этот Снеговичок, в лесу. Свой. Не зря век живет!»

И стало мне вдруг весело. Одиночество мое вмиг рассеялось, будто я с человеком повстречался.

Фото Р. Воронова и В. Гуменюка

3 «Юный натуралист» № 2