Костёр 1969-06, страница 15

От безделья команда «Привередливого» упала духом, но тут заметил Грибов на карте маленькую баночку. Китобоец проходил совсем близко от нее. Обрадовался Грибов. Знал он, что на баночках всегда кальмары водятся. Течение выносит из глубин рыбешку, от быстрой смены давлений она словно чу-меет — вроде кессонной болезнью заболевает, а кальмару только это и нужно: тут он

Гарпунер напряг зрение и метрах в двадцати, в воде, увидел, а скорей угадал, приближавшееся к поверхности темное пятно. Он быстро развернул пушку. Спина кита мелькнула в прорези прицела, палец потянул спусковой крючок. В этот миг истошно завопил Греблев: — Полундра!

В пылу погони никто не заметил, как ог-

ее и цап-царап! А где кальмары пасутся, там и кашалотов ищи. Самое желанное лакомство для кашалота — кальмар...

Чутье не обмануло Грибова. Только приблизились к отмели, марсовый матрос кричит из «вороньего гнезда»:

— Слева две свечки!

Первого кашалота Грибов взял сразу. Убитого хищника толстыми цепями крепко привязали к борту. А второй, напуганный выстрелами, целый день водил гарпунера за нос.

— Брось его! — дружно кричали дежурившие на мостике наблюдатели. — По радио сообщили: «Приветливый» наткнулся на стадо финвалов. Надо быстрей к нему, не то останемся на бобах!

— Ладно, — махнул рукой гарпунер. — Последний заход!

— Выходит! Справа, чуть по носу выходит! — вдруг закричал марсовый.

2* 11

ромный водяной вал накатился на китобоец. От сильного удара судно вздрогнуло.

Отвесив гулкую пощечину, волна встала на дыбы и всей тяжестью обрушилась на бак.

Толпившиеся на мостике люди не услышали выстрела. Они не видели, как гарпун, прошив водяную завесу, настиг кита. Ледяной поток сбил Грибова с ног и с размаху швырнул на чугунную тумбу шпиля...

С тяжелыми ушибами и сломанным бедром Грибова отправили в госпиталь на китобазу. «Привередливый» остался без гарпунера. Он покачивался возле базы на океанской зыби.

Нет ничего хуже для китобоев, чем вынужденное безделье. Охота на китов — тяжелый, изматывающий труд, но без этого всепоглощающего труда человеку в Антарктике не осилить ни долгой разлуки с близкими, ни унылого плеска волн.