Костёр 1969-06, страница 18

— Приготовиться, сейчас будут выходить,— предупредил Греблев. Сверху ему хорошо были видны киты.

Алексей судорожно вцепился в рукоятку пушки. Смотрел и соображал, где киты вынырнут.

— Малый ход, — донеслось до его слуха. Скомандовал Греблев. Алексей сам должен был сделать это, но сейчас он чувствовал себя, словно человек, впервые севший за руль машины.

— Выходит, выходит! — закричали на мостике.

Тяжело отдуваясь, финвалы всплыли на поверхность.

— Ну, ну, давай!—громко советовали с мостика.

Киты были совсем близко. Казалось, китобоец сейчас врежется в их вороненые спины.

— Бей же!

В прорезь прицела он хорошо видел черно-синюю спину финвала. Но едва палец коснулся спускового крючка, Алексей зажмурился: «А что, если промахнусь?».

Нахватав воздуха, киты скрылись. Алексей замер, боясь обернуться. Он сгорал от стыда. «Идиот, — ругал он себя. — Проворонил!»

— Приготовиться! — крикнул Греблев.

Киты снова вышли перед китобойцем.

И снова боязнь промаха удержала нового гарпунера от выстрела.

Наступил вечер. Из установленного на мостике динамика неслись оживленные голоса. На других китобойцах начали собирать убитых китов. Алексей так и не выстрелил.

На следующий день китобои во главе с капитаном уговаривали его:

— Черт с ним, мажь, только пали! Привыкай к выстрелу.

Дурандин растерянно пожимал плечами и... не стрелял.

Вечером он взял у артельщика два пустых ящика. Притащил их на бак. Один ящик бросил в воду. Подождал, пока его на полсотни метров отнесло от борта. Зарядил пушку. Приложился. Зажмурился. Бах! — ящик в щепки.

Взбудораженные неожиданным выстрелом, на палубу высыпали моряки.

— Ну вот, а ты боялся! — радостно пропел Цветков.

— Я же говорил, не боги горшки обжигают,— повторял каждому по очереди матрос Мазур.

Алексей бросил за борт второй ящик. Выстрел. Снова брызнули осколки дерева.

А на следующий день все началось сначала...

Ряды наблюдателей заметно поредели. Ка

кой интерес искать китов, когда он все равно не стреляет.

— Дурак я, не пошел в отпуск, жинка так уговаривала, — причитал кто-то.

— Разве здесь учебное судно, да? Это не учебное судно, — мрачно повторял электрик Карабасо.

Назавтра Дурандин не пошел к пушке. Осунувшийся и заросший, валялся он на койке, устремив на переборку неподвижный взгляд.

Штурман китобазы вышел на крыло мостика. Он хотел запеленговать айсберг, который, как ему казалось, пересекал курс флагмана. Штурман насвистывал под • нос веселую песенку. И вдруг смолк. Возле самого борта китобазы плавал кашалот.

— Анатолий Викентьевич! — закричал он в дверь промысловой рубки. — Смотри, какой здоровяк кувыркается под бортом.

Татарников вышел на палубу. Окинул кита взглядом — тонн сорок верных. «Но кто его возьмет?» — подумал он, вглядываясь вдаль. Поблизости был только «Привередливый».

Татарников, сам в прошлом плававший и капитаном китобойца, и гарпунером, разволновался. Быстро прошел в радиорубку и взял микрофон.

— «Привередливый», я «Чайка» — приказываю подойти к нашему борту и забрать кашалота. Как поняли, подтвердите....

Капитан Фомин вошел в каюту гарпунера. Дурандин не пошевелился. Фомин взял его за плечи.

— Никуда не пойду... Не буду! Снимайте, отправляйте на берег... Больше и в рейс не пойду...

Капитан резким движением сбросил его с койки.

— Ну-ка, встать, живо!—свирепея, закричал он. — И марш на бак!

— Перед всей флотилией хотите опозорить...

— Хватит болтать! — Фомин поднял валявшуюся куртку и сунул Алексею. — Иди, готовь пушку. Не хочешь стрелять, — сам буду. Это приказ с базы, понимаешь?

•Опустив голову, пряча глаза, Дурандин по переходному мостику прошел на бак. Застучали двигатели. Из трубы, словно из пасти курильщика-гиганта, вылетели сизые кольца дыма.

Слух об охоте пронесся по базе. Бросив работу, столпились у борта раздельщики. Выползли из нутра громадного судна серые робы жироваров, машинистов, электриков. Алексей

14