Костёр 1969-06, страница 26
— Приехали, Миня. — А я высматривал, высматривал, и вот... проспал... Миня хотел подняться, но не хватило силенок. К нему подошел какой-то незнакомый дядя, взял за руку- — Ну, что у тебя болит? — Ничего... Только пить хочется... — Очень хорошо, — он налил из бутылочки в ложку лекарства. — Вот выпей это и будешь совершенно здоров... — А разве я болен? — удивился Миня. Ему казалось, что он просто долго спал. Потом мама раздела Миню, а доктор, приложив холодную трубку к его груди и к своему уху, говорил: — Дыши. Смелее. Так, хорошо. Повернись теперь спиной. Так. Дыши. Ну, что ж, воспаления легких, кажется, нет. А простудился основательно. Два раза в день пусть пьет микстуру. Хорошо бы дать малинового чая, если есть... — Достанем! — заверил Владимир Ильич. — Думаю, что через недельку выздоровеет. Если будет тепло, то на полчаса можно и на улицу выпустить. А если морозы — пусть сидит в избе. Еще раз так простудится,— воспаления легких не миновать. Он у вас не из крепких... Кому на свете так не везет, как Мине? Наверно, никому. Ждал он Владимира Ильича и тетю Надю, ежедневно ходил на Минусинский тракт, выглядывал их. А приехали—так нет чтобы гулять с ними, надо дома лежать. За окном вьюга воет, хлопает ставнями, и на душе у Мини совсем тошно. Но вот кто-то топает в сенях, бьет веником по валенкам,обметая снег. Бабушка? Тетя Надя? Владимир Ильич приходит в полдень и вечером, когда уж очень устанет писать. Э, нет! Заусайлова черт принес. Не говорит даже «здравствуйте», раздевается, как дома. Отец суетится возле него, помогая стащить здоровенный тулуп, достает бутылку водки. Мать несет грибы, сало, хлеб. Отец стал меньше пить, в этом году они живут не так голодно, как в прошлом. Заусайлов, опрокинув кружку водки, пожевал рыжиков, и строго спросил: — По каким делам посылал тебя политик в Ермаковское? И правду, правду говори! — стукнул кулаком по столу так, что бутылка подпрыгнула. — Будешь выкручиваться — хуже будет! — Да вот мой сынок заболел. Ульянов послал меня за доктором в Ермаковское... — Ха, а где же это ты такими капиталами разжился, что докторов аж из Ермаковского возишь? — Да я ничего... Он сам все сделал.., — Сам?! И так, значит, за спасибо? — Ну да... Мальчик у них толчется... Ну, они и... — Хватит мне зубы заговаривать! — опять грохнул Заусайлов кулаком по столу.— Я точно знаю, ты возил от Ульянова письмо Ерма-ковским политикам. — Господин урядник!.. — перепуганно забормотал отец. — Ваше благородие, да я этих политиков ни сном, ни духом... давал только к доктору бумажку... — А-а, возил, значит, бумажку! — обрадо-ванно выкрикнул Заусайлов- — Ну, Кудум, держись теперь у меня! — тыча кулаком в нос отца, сказал Заусайлов. — Я р тебя за это курьерство три шкуры спущу! Кто знает, как долго Заусайлов еще грозился бы и стучал кулаком по столу, если бы не вошла тетя Надя. Увидев ее, Заусайлов подхватился с табуретки, единственной в избе, и любезно подставил ее тете Наде. Стоял и улыбался так сладко, что Мине противно было смотреть на него. Тетя Надя обошла табуретку, встала возле Мини. Заусайлов что-то пробормотал, воровато поглядел по углам и стал одеваться. А когда он вышел и отец поплелся за ним, Миня рассказал тете Наде, как Заусайлов грозил отцу. Тетя Надя, хмурясь, выслушала его и сказала: — Вы, Анна Егоровна, не очень-то волнуйтесь. Урядник Заусайлов не так страшен, как вам кажется. — Ак, ман деви! — сказала мать. — Я к его угрозам привыкла. Я уж давно ничего не боюсь, кроме одного — не потерять бы мне бедного Микелиса... — Не плачьте, — успокоила тетя Надя.— Ведь он, смотрите, уже почти выздоровел. — И за это вам и Владимиру Ильичу большое спасибо. Если б не вы, так его, может, и на свете давно уже не было. Что я только пережила за эти дни... — Мамулиня, пиетик теви!..— сказал Миня. Он всегда переходил на латышский язык, когда хотел, чтоб мать не возражала ему. — Ее пависам веселс...1 — Ну, лаби, ладно, — улыбнулась сквозь слезы мать. — Тетя Надя, расскажите, что вы делали в городе, что вы там видели? Владимир Ильич говорил, что вы и на тройках катались. И даже танцевали под какой-то гитарой... Тетя Надя рассмеялась: — Не под гитарой, а под гитару. Один дядя играл на гитаре, а мы танцевали... 1 Мамуля! Хватит тебе!.. Я совсем здоров, 22 |
