Костёр 1969-07, страница 8

Покупатели

В сумерках сидели в штабе, рассказывали. Вдруг затопало на крыльце, кто-то влетел в дверь, сунулся в угол и часто задышал, за-

всхлипывал.

В руке Васьки Водомерова зажегся фонарик. Оказалось — Андрюшка. Лицо зареванное, свежий синяк под глазом.

— Вот это — сияние... — начал кто-то и умолк. Васька спросил:

— Кто тебя, Андрюха? Андрюшка молчал и косился на окна.

— Это отец его так, —^уверенно объяснили

из темноты.

Посидели молча. Каждому пришел на ум собственный отец, и ребята прикидывали, может такое быть у них дома или нет. И тут тяжелые неверные шаги послышались на крыльце. Ребята завозились в углу, спрятали,

заслонили Андрюшку.

Дверь распахнулась рывком, но никто не переступал порога, было тихо. Голос Андрюш-киного отца окликнул из сеней:

— Андрей! Выходи.

— Кого ищешь, дядя Леша? — отозвался

Васька.

— Андрея.

— Нету его.

Отец молчал, прислонясь к притолоке. Он

тяжело дышал.

— Нету? — переспросил он протяжно.

— Не трогай Андрея, — сердито посоветовал Васька. — В милицию заявим.

Вспыхнули фонарики. Их было много: в магазин как раз привезли батарейки, и ребята запасались на осень. Отец стоял, освещенный,

как актер на сцене, и досадливо щурился. Потом он занес ногу через порог, но не шагнул, прислушался к чему-то. На крыльце послышался мужской голос:

— Сто лет простоит. Возь-

JL

мите-ка шило, Елизавета Васильевна. Видите, углы крепкие.

В три шага Андрюшкин отец оказался на крыльце, и слышно было, как он прогрохотал по ступенькам, а тот же голос стал резким и жестким:

— Опять набоался? Зав-

JL

тра придешь в правление, отчитаешься за прогул. Марш домой! И по-деловому:

— Самое большое — два новых венца подрубить. Это пустяки, сделаем в два счета.

Они появились на пороге штаба — председатель колхоза Яков Иванович и секретарь сельсовета Елизавета Васильевна.

— Что у вас, света нет? — весело спросил председатель. Фонарики, погасшие было, снова зажигались по одному. — Здравствуйте, молодая гвардия.

— Здрасс... — негромко зашелестело из углов.

— Есть к вам дело,—• снова заговорил председатель, а тем временем сам собой освободился кусок скамьи, и гости сели. — Завтра к нам придут машины с кирпичом. Погрузить-то их погрузят на кирпичном заводе, я договорился. А вот разгружать — ну, совершенно некому. Строителей с телятника, сами понимаете, снимать нельзя, да и сенокос скоро. Не поможете ли, а? Все дело в том, чтобы собрать побольше ребят. Тогда тяжело не будет. Рукавицы выдадим.

— А много машин? — заикнулся кто-то у окна и сразу зашипел:—Чего дерешься-то по голове?

— Машин? — переспросил председатель.— Машин будет шесть. Три до обеда, три после обеда.

Все затихло.

— Ладно, сделаем, Яков Иванович, — негромко сказал Васька.

— А собрать-то ватагу сможете? Надо побольше.

— Сможем. У нас сигнал такой есть. Если что важное, Федя стишок читает. Про травку.

Ребята зафыркали. Отовсюду послышалось:

— Прощебечь с дороги...

— Он у нас заслуженный артист...

— С погорелого театра...

— Дам тебе я зерен, а ты песню спой...

В конце концов Ваське пришлось прикрикнуть, чтобы навести тишину.

— Теперь могу сообщить новость, — другим, обещающим голосом начал председатель. — Этот самый дом, где мы с вами сейчас находимся, покупает сельский совет. Пополам с колхозом. Дом старый, но прочный, так что покупка хорошая.

Андрюшка онемел. Дом продадут! Их штаб, в который тянет как магнитом! Куда уже натащены книги, игры, кое-что из инструмента, где так хорошо в дождливую пору, где завелись военные тайны! Дом продадут! Будут в нем сидеть конторские. Или сделают склад.