Костёр 1969-09, страница 47
Отец говорил, что Соловьев сам очень болен, должен бы лечиться в Крыму. — Папа, как ты считаешь: может большевик хоть один день прожить без дела для рабочего класса? — как-то спросил я отца. — Правильный вопрос, — усмехнулся он. Наверное, потому, что Соловьев большевик, вместо лечения он старается как можно быстрее создать на Черном море здравницу для рабочих и крестьян не хуже, чем в Италии. И думает, как бы сделать так, чтобы и у нас в СССР курорты работали круглый год, а не только летом. Крым к осени тогда пустел. Заколачивались дачи. Переставали ходить катера. Дожди, туманы и мокрый снег, как шторы, закрывали чудесные крымские пейзажи. Только в Бобровском санатории смуглый доктор Петр Васильевич, похожий, по мнению Петьки, на татарина, приказывал няням в солнечные дни настежь распахивать окна... — Марш, марш на двор. Ходи, гуляй, — кричал он строгим голосом, и острая седая бородка сердито подпрыгивала на каждом слове. Мы с Петькой любили уголок возле изолятора. Однажды Петя читал здесь свои стихи: Синее море. Белая кровать. Воздух чист. Без пыли и дыма. Годами лежать. Г одами мечтать. Надо, надо детям отдать Лучшие богатства Крыма! — Правильно. Поразительно правильно, уважаемый юный поэт! — неожиданно услышали мы голос 3. П. Соловьева. Он и доктор Изирин незаметно подошли к нам. — Этим летом, — продолжал Соловьев, — я ходил по тропам Крыма и думал, где организовать Всесоюзный пионерский лагерь. Советовался с докторами. Лучшее место мы определили под Медведь-горой в Гурзуфе. Как ваше мнение, уважаемый юный поэт? — Не знаю, — смутился застенчивый Петя. — Я нигде, кроме санатория, не бывал в Крыму. Я только-только начал ходить. Мне были знакомы места в Гурзуфе. В версте от поселка находилась бывшая гостиница «Суук-Су». В двадцатых годах здесь открылся санаторий ВЦИКа. На «текущий ремонт» прибывали старые большевики. Иногда чуть не прямо из тюрем в «Суук-Су» приезжали иностранные рабочие-коммунисты. Они восхищались красотой Ай-Долларов, пушкинским гротом. — Он такой же изумрудный, как лазоревый грот на Капри,— услышал я, как говорил 3. П. Соловьеву наркомпрос А. В. Луначарский во время прогулки по парку «Суук-Су». — Неужели такое место в Крыму отдадут пионерам?! А как же «Суук-Су»? — спрашивал я отца, когда он в декабре 1924 года по дороге из Николаева в Москву заехал за мной в санаторий. — Будут жить рядом, друг к другу в гости ходить: юные ленинцы и ленинцы-коммунисты, — сказал отец. 16 июня 1925 года у подножия горы Аю-Даг 3. П. Соловьев вместе с представителями ЦК комсомола открыл лагерь Артек. На пустынном месте под Медведь-горой в брезентовых палатках поселились тридцать новоселов-пионеров. Первым вожатым Артека был Игорь Селянин. Он очень любил море, прекрасно плавал, ходил, как многие комсомольцы' двадцатых годов, в тельняшке. Потом в Москве в 1926 году он стал секретарем комсомольской ячейки, принимавшей пионеров нашего отряда в комсомол. — С самого начала Артек подружился с «Суук-Су», — рассказывал Игорь. Старые большевики и иностранные коммунисты без отказа выступали в Артеке на линейках и кострах. Игорь показывал фотографии. На одной из них перед небольшим пионерским строем выступала пламенная Клара Цеткин. — У костра в Артеке будут собираться дети рабочих и крестьян всего мира! — предсказывала Клара Цеткин. Тут будут петь революционные песни всех стран! Много песен мне, пионеру и пионерскому работнику, довелось слышать в Артеке. На наших глазах он рос, как Илья Муромец. Скоро обогнал «Суук-Су». Ему стало тесно. И вот уже появилась веселая частушка: У Артека на носу, Приютился «Суук-Су». — Ну что же, если так, придется и «Суук-Су» отдать пионерам, решили старые большевики, никогда и ничего не жалевшие для детей. 6* |
