Костёр 1969-11, страница 6

Вечером, после большого маршрута, наш отряд возвращался в лагерь берегом сибирской реки Кан. До лагеря оставалось уже немного, когда тропинка круто пошла вверх, а берег отвесным скальным обрывом спустился в глубину реки. Мы остановились. Продолжать путь берегом, тропинкой и карабкаться на кручу? Все очень устали. Я предложил: преодолеть участок вплавь. Первым пустился вплавь, подняв вещи над головой, Саша Ягжин. Он собирался посмотреть, как далеко за поворотом тянется обрыв, и если недалеко, — дать нам знак. Вскоре раздался сигнал, и я, раздевшись, вторым погрузился в воду. Миновал первый поворот, впереди — еще один. Плыву и вижу — все мои вещи — каждая по отдельности—плывут по реке. Расстегнулась пряжка ремня, и все рассыпалось. Я кинулся спасать свои вещи, в брюках-то все документы! Нырнул за брюками — уплыла рубашка. Наконец, собрал все в охапку. И чувствую — сил больше нет, не хватает дыхания: у меня тогда находили порск сердца. Подгреб к берегу, надеясь удержаться за скалу. А скала скользкая от водорослей... Тут подоспел ко мне Саша. Он увидел в воде один ботинок — я не успел поймать его, и поспешил ко мне на выручку. Я уже с головой погрузился в воду... Тут меня подхватил Саша.

Считают, что геологом может быть только крепкий, очень здоровый, спортивный человек.

В молодости у меня обнаружили порок сердца и посоветовали перейти на спокойную, сидячую работу. Я послушался. Через некоторое время врачи признали, что это не помогает мне — на поправку дело не шло. И предложили выехать в поле.

Поехал я тогда в Хибины. В первый день прошел километров около тридцати, да еще с рюкзачком. Выдохся, думал, назавтра не поднимусь. Но день за днем физический труд, свежий северный воздух, работа, которая целиком захватила меня, — сделали свое дело. Я почувствовал себя крепче и лучше. Так что и от выдержки, от воли кое-что зависит*

Возможно, многих из вас ждут встречи с геологами. Причем не просто с геологами, а с самыми лучшими, самыми талантливыми, которые станут вашими учителями в вузах.

Моим учителем в институте, а затем в аспирантуре был Семен Васильевич Кумпан. Ученый огромной эрудиции, необычайных знаний, опыта, редкостно тонкий, умный, чуткий человек. Никогда ничего не навязывал своим ученикам. Главное, что стремился развивать в нас, — самостоятельность. Случается, бьешься над каким-нибудь вопросом, а он словно и не замечает, как тебе туго, потом, будто ненароком, расскажет при тебе какой-нибудь случай: вот, рассказывает, в Кустанае мы делали то-то, одни считали, что поступить надо вот так, а другие — вот так, а на деле оказалось... Ты над этой историей призадумаешься и увидишь, что ведь и у тебя получается что-то похожее — и вот уже путь, по которому следует искать дальше, намечается... Семен Васильевич был специалистом по углю. А я стал специализироваться по руде. Может быть, ему это было неприятно, но он мне не мешал, не пытался сделать из меня угольщика, он никому не мешал искать свой путь в науке и идти своим путем. И внимательно, осторожно, незаметно помогал в поисках. И за все это я очень благодарен своему учителю.

Но не ждите, что свой опыт и знания эти люди поднесут вам на тарелочке. Вам самим придется немало поработать.

А будете ли вы сами настоящими геологами, зависит от вас самих. Вы заметили, что, говоря о том, что нужно геологу, я говорил о таких качествах, которые нужны каждому человеку, каждому специалисту, — воля и выдержка, умение самостоятельно мыслить, умение обосновать свое мнение и отстоять его, быть хорошим товарищем.

Записала беседу J1. Глеоова