Костёр 1972-03, страница 23

У дверей порозовели, вытянулись точки.

его поджидала мать. Щеки матери а морщинки на-лбу разгладились, в тонкие, почти незаметные ни-

— Можно мне остаться? — спросила она.— С народом немного побуду...

— Конечно, мам!

— Ну, иди, сынок! Деда Антония захвати. Видишь, дремлет...

Опустив голову, дед Антоний сидел в первом ряду. Дед утомился за долгий день, выпил перед праздником рюмку и весь вечер добросовестно проспал.

— Пойдемте, дедушка!

Дед Антоний встрепенулся, захлопал глазами.

— А? Что? Кто тут?

— Домой пойдемте, говорю!

Дед Антоний понял, наконец, в чем дело. Он вытер ладонью лицо, прогоняя остатки сна, обиженно сказал:

— Тю на тебя — и в£е! Я ж ишшо плясать буду. Тоже мне сказанул! Времени ишшо вон скоко!

Дед Антоний вынул из кармана часы, поболтал возле уха, как яйцо.

— Иди, иди! — сказал он Ваняте. — Я ишшо на том свете отооплюсь. Тоже выдумал!

Ванята вышел из клуба. Луна заливала серебряным светом Козюркино. Был виден каждый листок на дереве и каждый камешек на дороге. Где-то высоко-высоко, не нарушая тишины, летел самолет. За рекой маячила строгая серая фигура артиллериста Саши.

Ванята вспоминал праздник, парторга, тетку Василису с белым караваем и девочку, похожую на гриб подберезовик. Вспоминал и улыбался, будто впервые в жизни нашел для себя что-то очень важное и большое:

— Вперед! Крепко, как штык! Навсегда!

РАДУГА

Николай Алтухов

Земля повеселевшая готова Растить хлеба, Расцвечивать луга, И, как сугробы, с неба голубо Последние уходят облака.

Пахучие дожди пролились н! И хоть лужайки зябкие пусп Но радуга Указывает точно, Какого цвета вырастут цветы