Костёр 1972-03, страница 23
У дверей порозовели, вытянулись точки. его поджидала мать. Щеки матери а морщинки на-лбу разгладились, в тонкие, почти незаметные ни- — Можно мне остаться? — спросила она.— С народом немного побуду... — Конечно, мам! — Ну, иди, сынок! Деда Антония захвати. Видишь, дремлет... Опустив голову, дед Антоний сидел в первом ряду. Дед утомился за долгий день, выпил перед праздником рюмку и весь вечер добросовестно проспал. — Пойдемте, дедушка! Дед Антоний встрепенулся, захлопал глазами. — А? Что? Кто тут? — Домой пойдемте, говорю! Дед Антоний понял, наконец, в чем дело. Он вытер ладонью лицо, прогоняя остатки сна, обиженно сказал: — Тю на тебя — и в£е! Я ж ишшо плясать буду. Тоже мне сказанул! Времени ишшо вон скоко! Дед Антоний вынул из кармана часы, поболтал возле уха, как яйцо. — Иди, иди! — сказал он Ваняте. — Я ишшо на том свете отооплюсь. Тоже выдумал! Ванята вышел из клуба. Луна заливала серебряным светом Козюркино. Был виден каждый листок на дереве и каждый камешек на дороге. Где-то высоко-высоко, не нарушая тишины, летел самолет. За рекой маячила строгая серая фигура артиллериста Саши. Ванята вспоминал праздник, парторга, тетку Василису с белым караваем и девочку, похожую на гриб подберезовик. Вспоминал и улыбался, будто впервые в жизни нашел для себя что-то очень важное и большое: — Вперед! Крепко, как штык! Навсегда! РАДУГА Николай Алтухов Земля повеселевшая готова Растить хлеба, Расцвечивать луга, И, как сугробы, с неба голубо Последние уходят облака. Пахучие дожди пролились н! И хоть лужайки зябкие пусп Но радуга Указывает точно, Какого цвета вырастут цветы |
