Костёр 1972-04, страница 48
ПЕРЕПОЛОХ ШУТЕЙНАЯ СКАЗКА Сергей Вороним Рисунок Н. Чарушина Никто ничего не знал, и я ничего не знал, а как узнал, да как все узнали, так и ахнули. Так ахнули, что лес качнулся. Качнулся лес и лису испугал. «Ах ты батюшки! — всполошилась лиса, — как это так это, ни с того ни с сего, без ветра, без бури лес качнулся. Не к добру это, не к добру!» — и пустилась бежать. Бежит и кричит: «Спасайтесь!» Заяц как только услыхал, то и раздумывать не стал, — спасаться так спасаться, — уши на спину, глаза скосил, понесся да сослепу, с косоглаза-то ляпнулся об ольху и заорал что есть силы: «Спасайтесь! БьЮт1» Услыхал волк, — он только что съел овцу. «Не иначе охотники, — решил он, — хотя заяц и трус, но зря орать не станет. Надо бежать!» И побежал. Побежал, да ненароком в яму попал. «Ой, — взвыл волк, — еще не поймали, а уж в яму посадили. По-мо-ги-те!» «Как бы не так, — выскочил из берлоги медведь. — Не до тебя мне. Если уж ты орешь, знать, дело худо. Бежать надо!» И припустил что есть мочи. И не заметил, как нечаянно зайцу на хвост наступил. Оно и понятно, у зайца и хвост-то всего с одуванчик, где его тут заметить. Как заверещит заяц. «Ух ты! — взревел медведь. — Не иначе зайца пой мали. Иначе зачем бы ему верещать». А тут еще ворона заорала: «Кар-ра-ул!» «Сдаюсь! — закричал медведь. — Не стреляйте». Встал на задние лапы, поднял передние и пошел к нам в деревню сдаваться. А за ним волк на брюхе ползет, тоже решил сдаться. «Если уж медведь лапы кверху, то мне и подавно на брюхе ползти. Может, помилуют»- А лиса, как увидела их в таком виде, так и запричитала. «Не к добру, не к добру лес качнулся. Бона что твор'ится. Знать, и мне пора перед людьми повиниться. Не одну я у них курочку утащила», — и опустила к земле хвост и голову: что, мол, хотите, люди добрые, то со мной и делайте. Заяц как увидал такую картину, так и заплакал, хотя ни в чем не был виноват перед людьми, и тоже пошел сдаваться. Идут они, все ближе, ближе, а как подошли совсем ■"близко к деревне, как увидала их старая Анисья, как закричит она не своим голосом, а как услышал ее дед Анисим, как заорет он во весь голос, а я как услыхал деда Анисима, как закричу что.есть силы, вот тут-то медведь и не выдержал, повернул обратно и понесся на всех четырех в лес. «Ну, — подумал волк, — если уж медведь бежит, то мне и подавно надо улепетывать». Да так помчался, что только земля полетела у него из-под когтей. «Ой, батюшки!» — вскрикнула лиса, увидя, как медведь с волком несутся, и так заверещала, что у зайца даже уши подскочили. «У-ах!» — завизжал от страха заяц и так скосил глаза, что они поменялись местами, оттолкнулся что было силы от земли и прямо сослепу на медведя налетел. «Не бейте! Не надо!» — зарыдал медведь. «Ох, и жизнь, — подскочил в страхе волк, — если уж медведь просит пощады, знать, крепко здесь бьют», — и понесся так, что сразу в самой чащобе оказался. «Что стрряслось, крррасавец?» — спросила ворона. «Люди озверели, бьют так, что даже медведь орет!» «Кошмаррр!» — возмутилась ворона и улетела. Никто ничего не знал, и я ничего не знал, а как узнал, да как все узнали, так и ахнули. Так ахнули, что даже лес качнулся. «Да что случилось-то?» «Да наш петух с соседским гусаком подрался!» |
