Костёр 1972-06, страница 38

тому что некоторые загораживали мне поле своими спинами, и я сказал:

— Хочу!

Обычно мама не любила, когда со мной заговаривали посторонние, и я подумал, что она скажет: «Не надо! Ребенку и так хорошо», — но этому дядьке мама улыбнулась и сказала:

— Конечно, пусть встанет!

Я посмотрел на дядьку: что-то в его лице удивило меня! Особенно в глазах! И еще в голосе... Глаза и голос показались мне странно знакомыми. И вместе с тем он был мне совершенно не знаком!

Я встал и хотел было залезть рядом с дядькой на скамейку, iho он вдруг сказал:

— Становись-ка лучше на барьер, я тебя подержу!— он поднял меня и поставил на барьер.

Внизу, под барьером, была глубокая яма — там был выход нижнего яруса.

— Смотри не упади! — крикнула мама.

— Я держу его крепко, мадам! — откликнулся дядька.

— Спасибо, — сказала мама.

И он, правда, держал меня крепко, обхватив сзади руками. Я смотрел на поле — лошади не спеша сбегались со всех сторон в левый угол. Особенно мне понравилась там одна: черная, как ночь, и тоненькая-тоненькая! Похожих лошадей я видел у папы на палехской табакерке. У этой вороной тоже была маленькая голова, длинная шея и ноги. Жокей был одет в белый камзол с красными шашками. Мне теперь было все очень хорошо видно.

— А ты играешь, малыш? — громко спросил меня дядька.

— Конечно, играю! — сказал я. — Дома, в железную дорогу...

Стоявшие рядом посмотрели на меня и засмеялись. «Чего это они смеются?» — подумал я.

— Да нет, здесь, на бегах? Ты поставил на какую-ни-будь лошадь?

— Чего поставил? — не понял я.

Рядом опять засмеялись.

— Сейчас я тебе объясню! — быстро сказал дядька. — Ты можешь выбрать какую-нибудь лошадь и поставить на нее — купить билет! И если она придет первой, ты выиграешь! Понял?

— Понял, — сказал я.

Я очень удивился.

— Фати не купил тебе билета? Или мутти?

— Нет, — сказал я.

— Говори быстрей, какая лошадь тебе нравится!

— Вон та! — сказал я весело. — Вон та, черная!

— Эта не придет первой! — прошамкал рядом старичок в пенсне. — Она сделает проскачку! Она всегда делает проскачку, — программка в руках старичка мелко тряслась.

— Посмотрим! — весело сказал мой дядька. — Эй, молодой человек! — крикнул он кому-то.

К нам подбежал мальчишка лет тринадцати.

— Я вас прошу, молодой человек, — сказал мой дядька. — Купите мне, пожалуйста, билет на девятый номер, за три марки, — и он протянул мальчику деньги. — Только быстро!

Мальчишка сейчас же скрылся.

— А он не сбежит? — спросил я.

— Не сбежит! — успокоил меня дядька. — Он здесь так подрабатывает: бегает всем за билетами...

Я обернулся — родители сидели позади и смотрели на нас, а вовсе не на поле.

— Я сейчас выиграю! — крикнул я им. — Моя лошадь — черная и придет первой!

— Напрасно вы его балуете! — сказала мама, обращаясь к веселому дядьке.

— Ничего, мадам! Пусть мальчик разок выиграет!— сказал он.

Я опять стал смотреть влево — там, на кругу, лошади сбились в кучу, переступая ногами. Всадники сидели на них чуть пригнувшись, ожидая сигнала.

В объятиях рыжего дядьки я чувствовал себя удобно, я был теперь на целую голову выше соседей! Дядька наклонился ко мне совсем близко, и его борода защекотала мне ухо. Я чуть-чуть отстранился... и вдруг я почувствовал, что рукой дядька залезает ко мне в карман! Честное слово! Я хотел было обернуться, как вдруг его борода опять защекотала мне ухо и он быстро зашептал, жарко дыша:

— Смотри вперед и не оборачивайся! Эту коробку, которую я кладу в твой карман, передашь отцу! Не оборачивайся! Это я! Я танцевал с твоей мамой в ресторане... Смотри вперед!

У меня прямо голова закружилась! Если б он меня не держал, я, наверно, упал бы в эту. яму под барьером! В этот запасной выход! Так вот это кто! Конечно, это он! Те же глаза и голос! Только откуда борода и усы?

— Господин! — крикнул позади мальчишка. — Вот ваш билет!

— Спасибо! — громко сказал таинственный незнакомец, товарищ отца, наш друг, обнимая меня одной рукой, а другой протягивая мне билет. — Вот, возьми!

— Спасибо! — сказал я, оборачиваясь.

Он смотрел на меня, ласково улыбаясь, и вдруг подмигнул — как тогда в ресторане.

И тут я быстро наклонился к его уху — так, чтоб никто не заметил, и прошептал:

— Привет от Вернера!

— И тебе привет! — прошептал он и громко добавил: — Смотри, смотри! Начинается!

Я взглянул на поле и увидел, что лошади уже мчатся по кругу, приближаясь к нам! Первой бежала ярко-рыжая лошадь с янтарной гривой, за ней белая, а моя, черная, шла в середине вместе с другими, сбившимися в кучу...

— Смолл-мисс ведет! Смолл-мисс! — зашамкал рядом со мной старик.

И другие тоже закричали:

— Смолл-мисс! Смолл-мисс!

Смолл-мисс промчалась мимо трибун вихрем, далеко обогнав других лошадей, остальные тоже промчались мимо нас цепочкой, и моя черная, которую звали Тироль, в середине цепочки.

— Моя отстает! — крикнул я вне себя от волнения.

Кто-то ехидно хмыкнул.

— Тироль всегда отстает! — прошамкал рядом старик. — Не на ту поставили!

— Еще посмотрим! — весело сказал «Привет от Вернера».

Лошади скакали теперь по другую сторону поля и были плохо видны — стали совсем малюсенькими. Они опять сбились в кучу и трудно было разобрать — где мой Тироль... Но впереди была все та же Смолл-мисс.

— Смолл-мисс сделала проскачку! — крикнули сбоку.

— Не может быть! — прошамкал старик и даже привстал на цыпочках, держась трясущимися руками за барьер. «Наверно, он поставил на Смолл-мисс!» — подумал я.

— Проскачка! — опять крикнул кто-то.

— А что это — проскачка? — спросил я.

— Сбилась в галоп! — сказал «Привет от Вернера».— Все должны идти рысью, видишь — только рысью...

— А если проскачка?

— Выбывает из игры!

— Ваша Смолл-мисс выбыла из игры! — сказал я старичку.

— Сам ты выбыл из игры! — разозлился старик.

Он все еще стоял на цыпочках, теперь у него был открыт рот, и губы тоже тряслись. Он щурился сквозь пенсне — наверное, плохо видел. Мне его даже стало немножко жалко.

— Тироль идет! — закричал вдруг кто-то.

36

\