Костёр 1972-11, страница 10

Ребята на берегу подняли гвалт. Пионервожатый кричал в мегафон, приказывал вернуться, не срывать соревнования. Но Славка свернул к берегу и вылез из воды. К нему подбежали Милка с Леной.

— Славка, ты что? — спросила Милка.

— Не хочу, — ответил Славка, пряча от девчонок глаза.

— Ой, теперь будет!.. — произнесла Лена.

— Пускай. Я говорил.

Славка отступил от девчонок, взял одежду и направился к лагерю. Вслед ему кричал вожатый, но Славка ни разу не обернулся назад.

Дорога шла через зеленый овес. В стороне поднимались жаворонки, но долго не пели, снова садились в овес. Славка решил, что это молодые жаворонки, учатся еще летать и петь. Старые весной распевают под самыми облаками — и не разглядеть, откуда доносится песня.

На полпути Славку встретила девчонка из лагеря. Она остановилась, не дойдя до него, спросила:

— Закончились соревнования?

— Нет, в самом разгаре, — ответил Славка. — Ты отстала?

— Я освобождена. Стенгазета на мне.

— За заметками идешь? Там есть... Меня протаскивать будут.

— Нужны мне заметки. Я стихи сочиняю.

— Не люблю стихов.

♦ • * »

— И зря... Сейчас шла и придумала: «Одинокий ползал муравей».

— А дальше? — спросил Славка.

— Дальше не придумывается... Может быть, и не выйдет ничего. Ой, мне надо идти. К какому-то Никифорову там приехали, послали за ним.

— К Славке?

— А я забыла.

— Кто приехал?

— Дядька. На пень сел — и головы не поднимает. Чудак какой-то.

— Это мой отец, — тихо сказал Славка.— Наверное, за мной.

— Одинокий ползал муравей, — забормотала девочка, — потерявший в замок свой дорогу... Потерявший в замок свой дорогу... В замок из... из янтарей, позови меня ты, недотрогу... Ладно, я пошла,— сказала она Славке.— Надо сказать этому — как его? — Никифорову.

— Да не ходи. Я Никифоров, — улыбнулся Славка.

— Один ты, что ли? Никифоровых в лагере как комаров.

— Я знаю, ко мне приехали. Отец.

— Ну, пойдем тогда. А я всех бы созвала. Здорово было бы, правда? Ой, как пришли бы двадцать Никифоровых! — Она запрыгала от восторга. — Я схожу, а?

— Зря проходишь, — ответил Славка. — С соревнований их не отпустят.

— Ну, скучный ты какой-то. Хочешь, я потом подарю тебе стих про муравья? Согласен?

Славка смотрел вперед, думал об отце и боялся этой встречи. Навстречу катил велосипедист с привязанной к шее белой рубахой. Вдруг рубаха слетела и опустилась в овес, словно большая птица.

— Ой, как здорово! — воскликнула девчонка, схватив Славку за руку.

Велосипедист развернулся на дороге, въехал в овес и, не слезая с велосипеда, подхватил рубаху.

— Ты из какого отряда? — спросила попутчица Славки.

— Из шестого.

— А я из восьмого. Орлянская Марина. Заходи. Меня не будет, спросишь Нинку Голубеву — мой секретарь и телохранитель.

— Меня Славкой зовут.

Они подошли к лагерю.

Отец сидел на сосновом пне. Голова — в плечи, воротник пиджака поднялся, скрыл затылок. Он был похож на грустного грифа в зоопарке. Слав-