Костёр 1976-02, страница 37

1

Как мы были партизанками

«Мне было два года, — вспоминает Нина Игнатьевна Брашкина, — я уже ходила и говорила, когда привезли маленькую сестренку. Потом началась война... К нам пришел солдат, и оказалось, что это наш папа. Он поднял меня на руки. Шинель у него была колючая...

А потом помню лес, густой лес, весь в снегу. Сугробы огромные. Тени от деревьев на снегу синие, длинные. Я сижу на санках и прижимаю к себе маленькую сестренку. Мама тащит санки за веревочку. Я вижу только мамину спину. Так мама притащила нас в лес к партизанам. Нам было очень холодно. Чужие люди посадили нас к горячей печке.

Мама стала помогать партизанам. Она приносила в землянку узлы белья, штопала, ставила заплатки. А я играла с сестренкой Галей. Когда Галя подросла, мама стала уходить. Мы с Галей оставались вдвоем в землянке, а

когда потеплело, играли в лесу. Однажды мы решили узнать, куда уходит наша мама, и пошли за ней. То, что мы увидели, очень удивило нас. Мама стояла у большого черного котла, из которого шел густой пар, и помешивала в нем длинной ложкой. Оказалось, что мама была поварихой. Мы вертелись у нее под ногами, и мама все время посылала нас поискать игрушки. Мы не знали, что такое игрушки, и играли сосновыми и еловыми шишками... Однажды прибегает из леса партизан и кричит. Кричит громко и радостно. И в воздух стреляет. Тут все кругом тоже стали кричать «ура». Мы с Галей ничего не понимали, но тоже прыгали и кричали «ура». А из леса прямо к нам шли советские солдаты. Все бросились к ним и стали обниматься, смеяться и плакать. Мама тоже заплакала, схватила нас, посадила на чистые опрокинутые котлы, в которых она щи да кашу партизанам варила. Мама торопливо пригладила нам волосы ладошкой, платьица наши одернула.

— Смотрите, смотрите, дочки, — говорила

Рисунки В. Толкова