Костёр 1976-08, страница 14

КАК

ДЕЛА,

КУЛАЙХАН?

В. ТУЗОВ

— Кулайхан, вы, конечно, с детства любили шить и мечтали стать швеей?

— Ничего подобного, — слышу в ответ. — В школе мечтала быть артисткой...

Вот так раз! Стоило лететь в такую даль...

Но задание — есть задание.

И утром я поехал на фабрику, чтобы проинтервьюировать «неудачницу».

— Вы обижены на жизнь?— спросил я с участием.

— Я счастлива, — улыбается Кулайхан.

— Но ведь ваша мечта не сбылась, вы не стали артисткой?

— Сбылась. Я стала швеей...

— Ничего не понимаю. Может быть, начнем с самого начала?.. Не возражаете, Кулайхан, если я приеду к вам в лесхоз, на Каменское плато?

— Буду рада. Закон гор: мой дом — твой дом. Приезжайте!

На рассвете над Каменским плато первыми вспыхивают алым светом снежные вершины Заилийского Алатау.

Затем светлеют вершины могучих тянь-шаньских елей, оживают россыпи альпийских лугов. Медленно голубеет неподвижная гладь горных озер. В каньоне реки Алма-Атинки наступает утро.

Воздух наполняется многоголосьем птиц, а самая звонкая песня у жаворонка.

Маленькую Кулайхан односельчане тоже звали «жаворонком». Каждый день горной дорогой она ходила в школу и обратно.

— Кем будешь? — спраши

вали старики, сидящие у порога своего дома.

— Артисткой, — смеялась девочка, прерывая песню.

— Артисткой — хорошо: радость людям, — согласно кивали мудрые старики.

Прощальный звонок, выпускной школьный вечер. Мелькнул за поворотом купол астрономической обсерватории на Каменском плато, позади селевая плотина Медео. В первый раз Кулайхан едет в город.

И вот Алма-Ата. Сады, скверы, бульвары и проспекты. Какой большой город, сколько дорог! Какую же выбрать?..

Почтамт, голубой конверт в окошке «до востребования»:

«Все хорошо, не беспокойся, — пишут из дома, — старшая сестра начала работать в совхозе, младший брат Жол-дыбай и сестренки Кулейша и Кадиша помогают в лесхозе, только вот мама все так же... А у тебя как дела, Кулайхан?»

Но как было не беспокоиться: мама тяжело болела, летом по дому помогали младшие, а как же осенью—ведь им в школу. Правда, на фабрике сказали: «Общежитие дадим, работать научим», — и записали в трудовую книжку: ученица швеи-мотористки.

— Подождите, Кулайхан. Как же так? Мечтали стать артисткой и вдруг... на фабрику?

— Совсем не вдруг, — отвечает девушка. — Посудите сами, у матери нас — шестеро, работал один отец. Нет, я не могла подвести своих. Даже моя первая небольшая получка поддержала домашних. А мечта, думала я, подождет.

Ровно гудит цех. Так же, как шесть лет назад, когда Кулайхан впервые пришла на свое рабочее место. Плывут ячейки нескончаемого конвейера.

Смуглая девушка в голубом халате берет деталь рукава и кладет под иглу швейной машины.

Смотрю на секундную стрелку часов. Мелькают руки Кулайхан — прямая строчка, поворот, еще строчка, ни одной сборки, строчки идеальные... Время: 23 секунды на операцию.

— Это норма?

— Нет, это вдвое быстрее.

— Наш длинный транспортер, — рассказывает мастер-наставник Ольга Васильевна Бутенко, — мы называем «ленточкой»: целый поток необработанных воротников, полочек, рукавов, спинок... Кулайхан — а для нас просто Катя — в совершенстве освоила все 43 операции швейного процесса. Вот, взгляните, Катя только что обработала спинку пальто, а теперь втачивает воротник, видимо, кто-то из девушек замешкался, а конвейер не ждет... Помню ее сразу после школы, — улыбается Ольга Васильевна, — застенчивая, угловатая девочка. Поначалу ей было трудно: ни сноровки, ни быстроты, но зато — редкое трудолюбие: пока не научусь— не отступлю!.. Долго «не шли» рукава. Вошьет Катя — как будто хорошо, а ей не нравится. После смены оставались, вместе втачивали. А сейчас любая операция получается у Кати легко и свободно. Это—мас-

12