Костёр 1976-08, страница 52

педиция: лейтенант флота Фердинанд Петрович Врангель и лицейский друг Пушкина Федор Федорович Матюшкин. Они провели в Арктике три года. И вот, когда разгадка давней тайны, казалось, была близка, Врангель записал в своем дневнике:

«С горестным удостоверением в невозможности преодолеть поставленные природой препятствия исчезла и последняя надежда открыть предполагаемую нами землю, в существовании которой мы уже не могли сомневаться. Мы сделали все, что требовали от нас долг и честь. Я решил возвратиться».

С тех пор прошли еще многие годы и потерпели неудачи многие экспедиции, пока в 1911 году команда ледокольного транспорта «Вайгач» ценой невероятных усилий пробилась сквозь паковые льды к перекрестку 71-й северной параллели и 180-го меридиана и подняла, наконец, на легендарном острове русский флаг. То был конец истории Великих географических открытий, ее последняя строка, закрепившая за Россией семь тысяч квадратных километров новой земли.

Сидевшие на вершине сопки розовые чайки неожиданно взлетели. Водитель вездехода Николай Ежов, которому я только что рассказал о них, высунулся из кабины и с интересом следил за птицами.

— Надо же! Выходит, наш остров удачливый, раз они тут гнездятся.

— Это с какой стороны посмотреть, — отозвался с заднего сидения старший егерь и охотовед острова Иван Акимович Шакин. — Ты вот деда по-спрашай, он тут скоро полсотни лет, может рассказать.

Мы ехали в островную тундру к охотникам на песцов, везли им продовольствие. В вездеходе нас было четверо. Эскимос Нанаун, самый старый житель острова, укутавшись в рыжую оленью кухлянку, спал на груде мешков, но, услышав свое имя, сразу, не кряхтя и не вздыхая, поднялся и легко сел

46

рядом с Шакиным. Седой, простоволосый, с резким орлиным профилем, он очень походил на американского индейца. Раскосые черные глаза, обрамленные жесткими белыми ресницами, светились стариковским добродушием, но блестевшее, словно отполированное, темное лицо сохраняло суровую неподвижность.

— Правда, расскажите, дедушка Нанаун, — попросил я. — Вы ведь писали когда-то в газету, я читал ваше письмо.

Из уголков глаз по застывшему лицу старика побежали лучи улыбки.

— Молодой был, писать первым научился. Письмо в газету, однако, все придумали. Люди говорили, я писал. Молодой был... Теперь семьдесят лет, однако. На пенсию, сказали, идти надо. Месяц был, однако, на пенсии. Скучно шибко.

плечами Ежов. — Ну, приехали сюда, жить стали.

— Э... — махнув рукой, старик снова нахмурился. Спорить с Ежовым ему не хватало слов. Он не понимал, что Николай только подзадоривал его. Но долго сердиться Нанаун не умел и сказал примирительно: — Трудно было, однако, сначала.

В 1911 году, когда ледокольный транспорт «Вайгач» поднял на острове русский флаг, царское правительство объявило об этом всему миру, но осваивать новую территорию не собиралось. Слишком суровым оказался остров Врангеля. Неприступные скалистые берега, горы в вечных снегах, ураганные ветры и девять месяцев в году лютый мороз. В Петербурге рассудили, что от такой земли не будет никакой пользы. И

Охотники готовят собачью упряжку в дорогу

— С тобой, дед, не соскучишься, — засмеялся Ежов.— Что же, по-твоему, до ста лет работать?

Старик обиделся.

— Балаболка ты, Николай, однако, хоть и водитель. Я медаль получил, справно работаю, песцов больше всех добыл. Э, молодой ты... — Нахмурившись, Нанаун умолк на полуслове. Потом вдруг рассердился: — Ты, Николашка, знаешь, как было?

— А что было? — встряхнул

остров, на поиски которого ушло почти триста лет, забыли.

А за границей о нем помнили очень хорошо, и как только поняли, что к своему новому приобретению правительство России не проявляет интереса, в Чукотское море устремились американцы, англичане, французы, немцы. Ведь во всей Арктике остров Врангеля был единственной большой сушей, где богатства природы оставались совершенно нетронутыми. Тысячи песцов, бесчисленные