Костёр 1976-12, страница 10

рошо знали свое дело. Поэтому вы спросили:

— А пропуска вы имеете?

Нет, не имели мы пропусков.

Мы не имели их, потому что их у нас не было. И вы это поняли. Вы улыбнулись и попросили сказать, что привело нас к вам на завод.

Мы сказали, что ищем бывших эвакуированных из Ленинграда, из нашего любимого города, который стоит на Неве.

И вы улыбнулись грустно, и по щекам вашим скользнула тень от ресниц. Вы ответили, что тоже в свое время были эвакуированы, и что тоже из любимого города, и хотя стоит он не на Неве, а на Черном море, и имя ему — Одесса, но от этого он не менее любим.

Роза Григорьевна, как вы нам нравились в эти минуты!

Между тем мимо нас с вами проходили рабочие, одни со смены, другие на смену. И вы проверяли у каждого пропуск. Впрочем, нет, не у каждого. Многих вы знали так хорошо и подробно, как своих сыновей.

— Шура, — сказали вы одному молодому рабочему, — чтоб я так жила, Шура, если я в следующий раз пропущу тебя с такими длинными патлами. Ты бы мог сказать мне, если у тебя не хватает денег на парикмахерскую, а, как ты думаешь, Шура?

В паузе вы улыбнулись нам, Роза Григорьевна, и сказали:

— Одну минуточку! Сейчас я вам все сделаю.

Вы не преувеличивали, мы в этом скоро могли убедиться, и действительно сделали все. Вы дали вашему телефонному аппарату максимальную нагрузку, и он, мы уверяем вас, рычал, как зверь. Вы говорили с начальниками цехов и отделов, если нам память не изменяет, приблизительно так:

— Это Роза Григорьевна вам звонит, вы меня слышите? Возле меня стоит пара корреспондентов. Их интересуют эвакуированные из Ленинграда. Да, они хотели бы побеседовать. Что? Но вы же понимаете, это от меня не зависит, пресса есть пресса. Что? Я знаю?.. Вот, кстати, идет ваша Людочка. Людочка, подожди, встань воз

ле меня, детка. Вы меня слышите? Я говорю ей в вашем присутствии: ей пора в отпуск, она плохо выглядит. Может быть, это ее дело, но у меня тоже есть свое мнение. Так вы меня поняли, я жду.

Роза Григорьевна, все вышло так, как вы и предполагали. Через десять минут в проходную стали сходиться наши эвакуированные земляки. Одни улыбались, если вы помните, другие растерянно смотрели на нас, и, понимаете ли, мы заметили, что у них дрожат губы. Губы, Роза Григорьевна, дрожали и у вас, но вы и тут проявили самообладание, сказав, что пресс-конференцию считаете открытой. И тогда мы могли вдоволь поговорить.

Завод «КИНАП», Самарканд

НАШ ВКЛАД

Однажды в ноябре мы собирали металлолом. Нашли два

рельса, обрадовались, но рано. Рельсы оказались очень тяжелыми, да еще они вмерзли в снег. Мы выбрали один рельс и принялись долбить снег. Потом еле сдвинули его с места, приподняли и положили на санки. Переправив рельс через небольшой заборчик, мы в несколько приемов дотащили его до нашей общей кучи. Другой рельс утащили шестиклассники. Мы заняли в этот раз первое место.

Один раз я был на главном складе металлолома. Туда его свозят со всего города. Там есть большие краны, у которых вместо крюков — круглые электромагниты. Они примагничивают железные предметы и грузят их в вагоны. Вагоны идут на завод, где металлолом переплавляют в сталь.

Наш завод делает некоторые части машины «Жигули». Так что металлолом, собранный нашим классом, стал какой-то каплей в большом океане железных предметов.

Олег Паначев,

Магнитогорск

ПИОНЕРСКАЯ ПЛАВКА

Обычно школьников в мартеновский цех не пускают — мало ли чего, туда ведь и железнодорожные составы заходят, и краны втихомолку над головами со всякими тяжестями проплывают, и от заливочных ковшей искры летят.

Но в тот раз пустили. Еще бы, весь город Жданов всполошил-

8