Костёр 1977-01, страница 31

Саша так прямо и вцепился в нее. Он ведь столько времени не видел отца, что уже и забывать стал, какое у него лицо, какие глаза. Но как только глянул, так отца узнал сразу, в одну секунду. Узнал, несмотря на то, что на карточку снялся отец не один, а с товарищем и, кроме того, отпустил усы.

Товарищ отца был тоже усатый, но чуть помоложе, и улыбался так, что лукавые глаза его совсем защурились, и от них разбегались веселые морщинки.

Отец с товарищем стояли в обнимку. Стояли не где-нибудь, а на палубе корабля, у стального поручня. И по этому поручню, по краешку железной палубы было совершенно понятно: корабль этот — боевой! И стоят на нем Сашин отец и его друг, тоже в полной боевой морской форме. Да мало того, что в форме, на кителе у каждого — орден Красной Звезды.

На другой стороне карточки с угла на угол разбежалась четкая надпись:

«Враг будет разбит, победа будет за нами! Пусть Гитлер помнит Сталинград, пусть помнит красных моряков на Волге!

Капитан II ранга С. Елизаров.

Лейтенант Н. Бабушкин».

Павла Юрьевна как глянула на фотографию, так сразу похлопала по карману безрукавки, вынув тонкое, в блестящей оправе пенсне, защипнула пружинками переносицу и, отнеся от себя фотографию на всю длину руки, произнесла:

— Ох, Саша! Какой у тебя геройский отец... И лейтенант Бабушкин тоже герой, хотя о своих подвигах они ничего и не пишут... Когда станешь посылать ответ, не забудь поздравить с наградой товарища капитана и товарища лейтенанта от всего интерната и от меня лично.

Она положила фотографию, повернулась к окну, почему-то вздохнула и быстро пошла к двери. А Саша крикнул ей вслед:

— Напишу! Обязательно напишу! — А еще он громко добавил: — Май-о-о!

И это на языке североамериканских индейцев значило: «Хорошо! Прекрасно!»

Саша умеет разговаривать не только по-английски, а почти на всех языках всего мира. Правда, из каждого он знает лишь два-три словечка, он вычитывает их из приключенческих книг, но все равно Павла Юрьевна однажды назвала его «полиглотом». Назвала при всех, и все интернатские жители сначала смутились, потому как подумали: слово это ругательное. Но когда Павла Юрьевна объяснила, что так называют людей, знающих много иностранных языков, то и Митя и все малыши стали уважать Сашу еще больше.

Ответ Саша послал в тот же день. Передал ли он там капитану Елизарову и лейтенанту Бабушкину привет от Павлы .Юрьевны — неизвестно, а вот про Митю Кукина написал. Он сам прочитал эти строчки Мите вслух. Строчки были такие:

«У тебя есть друг, и у меня есть друг. Его зовут Митя Кукин, и у нас с ним все вместе. 26

У Мити Кукина никого нет, ни отца, ни матери. А есть у нас заведующая Павла Юрьевна, завхоз Филатыч и петух Петя Петров. Когда был мороз, Митя прятал петуха под своей кроватью, а еще Митя колет дрова для кухни, носит воду, а я ему помогаю. Мы бы с ним тоже снялись на карточку, да фотографа у нас тут нет. Так что снять на карточку нас некому, не обижайся».

Капитан второго ранга Елизаров, конечно, не обиделся. Он сам в ответном письме прислал Мите поклон, а лейтенант Бабушкин даже приписал чуть пониже капитанских строчек большими буквами: «Привет тебе, Митя Кукин!»

Митя как увидел приписку, так сразу выхватил письмо из Сашиных рук, отбежал в сторону и прижал письмо к животу.

— Что хочешь делай, Сашок, а письмо отдай мне! Хочешь, я тебе за него свою новую шапку на твою старую сменяю?

— Не надо мне твоей шапки, — ответил Саша. — Что я, буржуй, что ли, на письмах наживаться? Если надо, так бери...

И вот с тех пор письмо с приветом от Бабушкина Митя носит всегда в нагрудном кармане курточки и перечитывает его не меньше чем по два раза в день: утром после подъема и вечером перед сном. А когда на сгибах появились дырки, Митя подклеил их вареной картошкой, газетной бумагой, аккуратно сложил письмо и опять убрал в карман.

Митя и сам бы послал лейтенанту Бабушкину письмецо, да начинать переписку первым все не решался. Писарь он был никудышный, очень боялся наделать в письме ошибок и тем самым испортить у лейтенанта Бабушкина о себе впечатление. Митины успехи за партой не очень-то велики. Он хотя и стараетс^, и плохих отметок у него почти не бывает, но и хорошие проблескивают редко.

— Середнячок ты у нас, Митя, — нет-нет да и скажет Павла Юрьевна, когда ставит очередную тройку. Вздыхает и тут же спохватывается, начинает утешать: — Ничего, ничего, порою способности приходят позже. Так случалось со многими умными и впоследствии очень знаменитыми людьми. Главное, чтобы человек был надежным. А ты, Митя, человек вполне надежный. Ты у нас, можно сказать, мужчина в доме! Без тебя с нашим хозяйством мы бы не знали, что и делать...

От таких речей Митино конопатое лицо расцветает, белесые ресницы над зелеными глазами начинают смущенно и радостно трепетать.

Все, что говорит Павла Юрьевна о Митицых заслугах, правда. Как только кончится урок, как только Павла Юрьевна поднимет со стола медный колокольчик с надписью «Дар Валдая» и звякнет им, так Митина ловкая фигурка в затертом казенном пальто и в пушистой шапке-ушанке скатывается с крыльца во двор.

А белый двор усыпан по мягкому, подталому снежку рыжими сосновыми иглами. А сосны