Костёр 1977-01, страница 48

— Видишь ты, нету запасов. Ну ладно, давай режь двадцать сантиметров.

— На кой тебе двадцать-то сантиметров? — хрипло сказал Колька Дрождев, механизатор. — Отдай их мне.

— Не могу, Коля. Надо же мне хоть маленько. А то еще Нюрка ругаться будет.

— Уж очень мало, — сказал Колька Дрождев. — Двадцать сантиметров, чего из них выйдет?

— Я из них дорожку сделаю, постелю для красоты.

— Какая там дорожка, больно узка. А Нюрке мы конфет возьмем, чего ей ругаться?

— Это верно, — согласился дядя Зуй, — когда конфеты — чего ругаться? Забирай!

— Если б валуи какие были нарисованы, — толковал Колька Дрождев, — я б нипочем не взял. А это все ж васильки.

— Верно, Коля, —соглашался дядя Зуй, — разве ж это валуи? Это ж васильки голубые.

— Ас валуями мне не надо. Ну, с рыжиками, с опенками я б еще взял.

— Ты, Колька, береги клеенку-то, — наказывал дядя Зуй, — не грязни ее да папиросы горящие не клади, а то прожжешь, чего доброго. Ты папиросы в тарелочку клади, а то наложишь на клеенку папирос — никакого вида, одни дырки прожженные. Ты лучше, Колька, вообще курить брось.

— Бросил бы, — отвечал Колька, заворачивая клеенку,— да силы воли не хватает.

К ужину в каждом доме Чистого Дора была расстелена на столах новая клеенка. Она наполняла комнаты таким светом и чистотой, что стекла домов казались чисто вымытыми. И во всех домах стоял особый клееночный *запах — краски и сухого клея.

Конечно, через месяц-другой клеенка обомнется, Колька Дрождев прожжет ее в конце концов горящей папиросой, пропадет особый клеенчатый запах, зато вберет она в себя запах теплых щей, калиток с творогом и разварной картошки.

ПИСАТЕЛИ ДРЕЗДЕНА В ГОСТЯХ У „КОСТРА'

Эрих Вустман приглашает нас в Мачупикчу

Автомобиль круто повернул, и вместо асфальтированного широкого шоссе под колеса легла узкая бетонка. Мимо пронесся дорожный указатель «Бад-Шпандау». Через четверть часа мы остановились перед кирпичной оградой. Ворота были уже гостеприимно открыты, на крыльце двухэтажного очень характерного немецкого дома, с узкой крутой черепичной крышей, стоял хозяин.

В этом доме мы пробыли целый день. Целый день мы ходили вслед за Эрихом Вустманом по комнатам. Они были удивительны. Стены их были увешаны копьями, стрелами с отравленными наконечниками, трубками и головными уборами из перьев. За самодельной стеклянной витриной тлел нарисованный на холсте огонь. К огню жались тщательно выписанные художником доисторические люди. Между холстом и стеклом лежали каменный топор, проколки из рыбьих костей, кремневые скребла, пучки жил — нитки для сшивания шкур. В соседней комнате на полках — обрывок папируса, крошеч-

Развалины Мачупикчу

43