Костёр 1977-04, страница 42

— Наша баня. Мы здесь моемся и стираем белье. Как только доктор снимет гипс, я поведу вас в баню. У нас и парилка есть, и веники березовые.

— Баня — хорошо! — сказал Мак-Горн.

На краю поселка темнело длинное приземистое строение. Оттуда доносился ровный стук двигателя.

— Дизельная электростанция.

От дизельной двумя шеренгами шагали к домам столбы. Крупный иней покрывал провода и темные чашечки изоляторов.

Коля и Мак-Горн обогнули электростанцию и выехали на покатый берег. На сколько хватало глаз, белел припай. Тут и там на льду чернели фигурки пингвинов.

Прямо в берег упиралась неширокая трещина. Издалека она напоминала черную кривую молнию, застывшую на льду.

— Коля, найдется ли на станции катушка суровых ниток, тонкая стальная проволока, напильник и плоскогубцы?

— Конечно! А зачем вам?

— Завтра узнаешь. А сейчас — домой! Что-то нездоровится мне. Устал.

Из-за мыса показался Анджей, Олег Иванович и гидролог Щекин. Они несли на плечах длинные ледовые буры, поблескивающие на солнце, словно пики.

Анджей и Щекин остановились около трещины и о чем-то заспорили, а Олег Иванович поднялся на берег.

— Как погуляли?—спросил он, перебрасывая бур с одного плеча на другое. На лбу его поблескивали крупные капли пота и, скатываясь, замерзали в густых бровях.

— Просто великолепно!

— Отныне будете прогуливаться ежедневно. Вам необходим свежий воздух. Никакие лекарства не заменят его. Через недельку-другую сниму гипс и заставлю вас передвигаться без костылей.

Они вместе отправились в кают-компанию. Михал Михалыч покуривал на крыльце и о чем-то вполголоса беседовал с Парамоном, развалившимся на ступеньках. Парамон внимательно слушал повара и повиливал пушистым хвостом.

— Опаздываете, товарищи, — проворчал Михал Михалыч. — Обед стынет. Начальнику на вас жаловаться буду.

На следующий день после завтрака Мак-Горн и Коля отправились на припай. На коленях профессора важно восседал Пиня. Впереди бежал Парамон и, оглядываясь, повиливал хвостом.

Спрессованный ветрами и морозами снег был тверд, как лед. Он громко шуршал под полозьями.

Утро было тихим, солнечным. Над трещиной поднимался легкий парок и нехотя таял в морозном воздухе. Где-то в отдалении тихо потрескивал лед.

38

Из стальной проволоки Мак-Горн накануне выгнул рыболовные крючки, заострил их и выточил напильником бородки. Выстругал из дерева короткие удилища и привязал к ним суровые нитки. Получились удочки для подледного лова.

Сани скользнули по пологому берегу и выкатились на припай.

Трещина была узкой. Ее без труда можно было перешагнуть. Лед на разломе отливал купоросной синевой. Вода внизу казалась черной и тяжелой.

Мак-Горн ссадил пингвиненка, наживил кусочком мяса крючок и опустил леску в воду.

Пиня вперевалочку прогуливался вдоль трещины и с любопытством поглядывал вниз, на воду. Он впервые видел воду и не знал, что это такое, хотя вода пахла чем-то знакомым. Запах этот будоражил пингвиненка. Он завертел головой, замахал крыльями и несколько раз тревожно прокричал. Парамон с удивлением поглядел на него, широко зевнул, свернулся на льду клубком, прикрыл нос пушистым хвостом и вскоре захрапел.

— Что-то не клюет, — Коля подавил зевок, подергал удилище.

Леску Мак-Горна' стронуло и плавно повело в сторону. Он ловко подсек и осторожно выудил из трещины рыбу.

— Типичный представитель подводной антарктической фауны, — сказал он, — тремато-мус Борхгревинка.

Рыбешка оказалась невелика: сантиметров пятнадцать в длину. У нее была крупная голова и широко растопыренные плавники.

—¹ Теперь дела пойдут, — Мак-Горн протянул рыбу пингвиненку, раскрывшему клюв.

— Неужели проглотит?

Пиня проглотил рыбину мгновенно и снова раскрыл клюв, наступая на Мак-Горна.

—• Терпение, мистер, терпение! — засмеялся Мак-Горн.

Но ждать пингвиненку не хотелось. Он недовольно пищал, запрокидывая голову, и разевал клюв еще шире.

Следующую рыбину поймал Коля. Пиня проглотил и ее. Он съел и третью, четвертую, пятую...

— Ну и обжора! — удивлялся Коля и покачивал головой.— И куда влезает только?

Пингвиненок раздулся и сразу сделался неуклюжим, медлительным и чем-то отдаленно напоминал огромную грушу.

— Как бы не перекормить его?! — забеспокоился Коля. — Как бы заворот кишок у него не случился?!

— Не следует волноваться. Ничего с ним не случится. Пингвины, как известно, наедаются на два, а то и на три месяца вперед.

Поклевки неожиданно прекратились.

— Наверное, ушел косяк, — предположил Мак-Горн, машинально подергивая удилище и глядя на солнце, карабкающееся в зенит. — Который час? — спросил он.

— Одиннадцать ровно. Время есть — поры-