Костёр 1977-05, страница 13

Все-таки зачем она согласилась, скажите на милость! Не хватает ей своих забот?.. Нет, это как раз понятно. Ей вожатой хотелось попробовать. Быть может, оттого, что с Ленькой и Родькой хорошо получалось, а быть может, оттого, что последнее время едва ли не любой в классе мог ей приказать да указать...

Когда примерно три недели тому назад назначали вожатых, о ней даже и не подумали. Ольга и так и этак пробовала. Даже сама предложила одного человека — Борю Сахаровско-го — чтоб после и на нее обратили внимание.

А сама она о себе не напомнила. И оказалось, хорошо! Когда уже набрали нужное количество народа (с^мь человек, но подумаешь: можно ведь и на одного больше!), Нелька Жу-жина попросила:

— А можно еще меня?

Сразу несколько голосов ей врезали:

— Ты сама-то сначала учись... Класс позорить... Жужжи, жужелица, дома!

И даже Тамара Густавовна в тот раз промолчала!

А ведь некоторые пошли в вожатые — так, можно сказать, из-под палки. Машка Цалова весело толкала ее в бок и пела шепотом:

— Слава богу, слава черту, пронесло!

Тут как раз ничего особенно плохого нет. Не каждому же должно нравиться быть вожатым. А Машка — искренний человек... Ольга вздохнула.

...Когда уже совсем подъезжали к городу, ей на колени вдруг упала сложенная вчетверо бумага. Ольга подняла голову.

— Тебе записка, — подчеркивая голосом

свою особую холодную вежливость, произнесла Машка. —Дома прочитай... Если хочешь!

И было непонятно: то ли «дома, если хочешь», то ли «прочитай, если хочешь». Но Ольга не посмела улыбнуться, так гордо и торжественно Машка удалилась на свое место.

Дома Ольга развернула записку. Это оказалось целое письмо! Даже не понятно было, когда Машка сумела его накатать. Многие слова были зачеркнуты густой-густой непролазной решеткой из синих линий, будто за этой решеткой сидели не простые слова, а львы, Ольга только головой покачала... Над каждою такой решеткой с особой тщательностью было выведено новое слово.

Весь текст этого большого письма для нашей истории не так важен. В основном Машка припоминала Ольге случаи, когда она, Ольга, тоже думала, что Машка неправа, а выходило, что именно права. Разве не так?!

Ольга, конечно, могла бы вспомнить сто случаев, когда Машка кипятилась, грохотала, а выходило, что все зря. Но не в том сейчас было дело. Ольга нашла наконец главное место в письме.

С него Машка, наверное, и собиралась начать, но так увлеклась доказательством своей великой правоты, что главное оказалось где-то в хвосте, позади целого полчища надменных и ехидных слов.

«А еще, — писала Машка, — я хочу сказать тебе про твою «Тамару Густавовну» (имя учительницы Машка нарочно поставила в кавычки, но, видно, этого ей мало показалось, так она вдобавок и подчеркнула!). Твоя «Тамара Гу