Костёр 1977-05, страница 17

Не птица огненная машет Своим задумчивым крылом — Горит огонь в латунной чаше, Живая память о былом. В тени деревьев, в центре сквера Горит, как солнце в облаках, И два подростка-пионера Стоят с оружием в руках.

Здесь похоронены останки И генерала, и бойца. Здесь в тишине грохочут танки И память жжет больней свинца...

Мой юный друг нетерпеливый, Читатель этих строгих строк! Ты и свободный, и счастливый Переступаешь свой порог. Все для тебя легко и просто: Вокруг просторно и светло, Ты сыт, обут, одет по росту. ...Но все иначе быть могло.

Когда от утренней прохлады Проснулись первые цветы, Вползали на небо армады, Несли фашистские кресты. Качались сомкнутые каски, И котелки стучали в лад, И бил, лоснящийся от смазки, В детей и женщин — автомат.

Гремели танковые траки, Горели села и хлеба, И робкой звездочкой во мраке Была, мой друг, твоя судьба. Она порой едва мерцала, Была порою так слаба, Что в дымном небе угасала, И стать могла Судьбой раба...

Но те, что в землю полегли, Твою судьбу уберегли. Они горели в самолетах,

В окопах мерзли и в снегу, В морях тонули и в болотах И смертью смерть несли врагу... Вот с окровавленной повязкой, Швырнув на землю автомат, Встает солдат с тяжелой связкой Противотанковых гранат.

Под кенигсбергским небом серым В порыве яростном встает, Навстречу «тиграм» и «пантерам» Сквозь смерть в бессмертие идет, Сказав живым: «Назад — ни шагуЬ И был смертелен каждый шаг, Пока над панцирем рейхстага Не вспыхнул Цаш Советский Флаг!

...Скворцы,

Над сквером пролетая, Спешат в поля, навстречу дню... С цветами женщина седая Подходит к вечному огню. С ее плечей, худых и старых, Спадает

траурная

шаль,

В сухих глазах ее усталых — Надежда, Гордость И печаль.

Она идет к могиле сына С цветком единственным в руке. Он пал в бою у стен Берлина, Со струйкой крови на виске, С пустой катушкой телефонной, С кирпичной пылью на плечах, С пилоткой потной под погоном И словом «мама» На устах...

А день все радостней и краше, Все выше в небе облака, И вырывается из чаши Огонь, зажженный На века.

15