Костёр 1977-06, страница 18

приснился». Тут он увидел Ольгу и сейчас же улыбнулся ей, совсем забыв про кошачий сон.

— На зарядку! На зарядку! На зарядку, на зарядку становись! — пела (Зльга и в это время Родькиными руками и ногами делала зарядку.

Тут и Ленька проснулся. Видно, недовольный, что его разбудили на двадцать минут раньше, он залаял из-под одеяла. Он и как бы шутил, по своему обычаю, и в то же время был малость сердит, только при Ольге не хотел этого показывать.

Ольга все поняла. Лицо ее стало веселым и спокойным — как и нужно в обращении с Ленькой:

— Лень, иди по-быстрому в ванную. А потом будем вместе Родю собирать.

— А мама?

— Обойдемся! Я, знаешь, что решила: объявляем маме, что на территории нашей квартиры организуется колхоз. Я — председатель, ты — бригадир, а Родька — колхозник. Будешь?

Они весело стали собирать ' Родьку. Собственно, от Леньки, конечно, помощи не было никакой. Ну принес из комнаты забытый правый ботинок, ну поставил чайник... Однако Ольга и не надеялась его использовать в эксплуататорских целях! А просто чтоб он был с ней — второй младший братишка.

— Мы как колхоз назовем? — спросила Ольга.

— Колхоз-совхоз, — радостно запел Родька.

— Давай «Стремительный космонавт»! — быстро крикнул Ленька и вдруг остановился— внимательно и с надеждой посмотрел на Ольгу.

Тут улыбаться ни-ни-ни!

— Хорошее название. Только непонятно, чего мы выращиваем... Смотри, например, названия: «Красный хлопкороб», «Рыбак», «Коммунистический пахарь». Понял? Кто что делает, тот так и называется.

— А мы что выращиваем? — сам у себя спросил Ленька. И вдруг радостно сообразил:— А мы Родьку выращиваем!

— Правильно, — засмеялась Ольга.— Слушай, пускай у нас будет колхоз «Спелые родионы»?

Мама, заспанная, в таком известном, родном своем халатике высунулась из спальни (а они буйствовали в большой комнате, в гостиной).

— Вы что колобродите ни свет ни заря, колоброды?

— А кто рано встает, тому бог подает! — выпалил Ленька загодя разученный ответ.

— Какой бог, что вы несете с утра пораньше! — но голос у нее был улыбающийся.

— А кто очень долго спит, будет толстый, словно кит!

— Георгий! — позвала мама жалобно. — Меня забили до полусмерти. Собственные дети!

— Какая-то кошмарная банда головорезов! — хрипло сказал папа. — Причем во главе с моей старшей дочерью. Послушай, Наташа, по-моему, у нас слишком много детей!

День начинался прекрасно!

Закинув в детский сад Родьку — и это тоже было для их семьи новостью, — Ольга шла в школу. Она спешила, но не очень безумно. Просто шла ритмично, как говорит Машка Цалова.

От хорошего настроения, от быстрого шага дышалось ей глубоко. С утра приударил едва заметный морозец, но солнце светило, несмотря на октябрь, и небо над головой было чистое. Ольга вспоминала о том, как они вприпрыжку шагали с Родионом, а перед лужами останавливались. И Родька осторожно проходил по белому хрусткому блинчику льда. Теперь, когда она осталась одна, Ольга сама с удовольствием хрустела этим молодым ледком. Звук получался удивительно чистый.

«Так, — говорила она себе, — так-так-так! — и улыбалась. — Ну, что мне сегодня еще предстоит?»

Сегодня начинался тринадцатый день из тех четырнадцати льготных, что дала ей Тамара Густавовна... Хотя совсем они и не были «льготными», наоборот, трудовыми — каких, может быть, никогда прежде не бывало в ее жизни. «Неужели теперь я всегда так буду жить?» — подумала Ольга. И ей верилось, что всегда... И тут сердце на секунду заныло от того, какую ношу она на себя берет. Но куда сильнее этой тревоги в ее душе звучала радость... И даже гордость, пожалуй!

Да, она гордилась собой, хотя вслух никогда бы об этом не сказала и ни в каком дневнике не написала бы, ни в каком письме.

У школы, у школьного двора, ее ждала Валя Силина. Она стояла, крохотуля, под большим рукастым деревом — почти совсем облетевшим: последние десятка два засохших листьев болтались на его ветвях, как погремушки. Валя синими своими глазами смотрела не туда, откуда шла Ольга, а в другую улицу — откуда она должна была идти из дому. А Ольга ведь шла из детского сада.

— Ва-ля...

— Ой! Олечка! — и потом чуть обиженно:— А я тебя ждала-ждала...

— Я Родю в садик водила. Помнишь, младшего братишку — я тебе рассказывала.

До звонка оставалось минут семь — только раздеться да скорей бежать на этаж. И первый урок был геометрия!.. Но Валя довольно решительно держала Ольгу за модный накладной карман.

— Ты чего, а, Валь?

— Они, — Валя нахмурила почти невидимые свои бровки. — Они. говорят, ты сама плохо учишься.

— Кто говорит?

— Из класса... А я говорю: нет, она хорошо! И как дам портфелем. А они мне вот что — руку расцарапали.

16