Костёр 1977-06, страница 35

могут накрениться при внезапном толчке или остановке и придавить зазевавшегося «зайца». Некоторые, не рассчитав скорости поезда, прыгали в вагон слишком поздно. В таких случаях несчастные часто лишались ног.

Мне стало не по себе — я ужасно испугался за Джоя. Он хилый, маленький, не такой ловкий, как полагается быть в его возрасте. Джой редко прыгал, не лазил по заборам, не гонял на велосипеде, как я в его годы; он слишком долго хворал. Хови тоже тонкий и ростом мал, но зато увертлив, его воспитали чикагские трущобы и улицы, запруженные машинами. Я был уверен в Хови — он не подкачает, но беспокоился за Джоя.

Мы отыскали открытый вагон, груженный большими мешками с известью, которой фермеры удобряют поля. Среди сложенных в штабеля мешков можно было легко укрыться от не слишком дотошных сторожей. Все зависит от того, как повезет. Мы огляделись по сторонам и шмыгнули внутрь. В течение целого часа, остававшегося до отправления состава, к вагону никто не подошел. Постепенно мы освоились с обстановкой, будто ехали по билетам.

Когда поезд уже набирал скорость, в наш вагон вскочили трое усталых и мрачных мужчин. Им было не до нас, даже друг с другом они не разговаривали.

Мы выбрались из Чикаго и через час-другой уже катили мимо ферм и маленьких городков; поля с засохшими стеблями кукурузы призрачно темнели в надвигавшихся сумерках; речки обмелели от летней засухи. Потом сразу стемнело, и только фонарь паровоза рассекал черноту где-то впереди, далеко от нашего вагона, — состав растянулся почти на милю.

В тот вечер разговор не клеился. Мы молчали, каждый думал о своем. Хови было побренчал по струнам, но звуки банджо навевали тоску. Мне было невмоготу их слышать, и я обрадовался, когда он покачал головой и отложил инструмент.

Оставшиеся полбуханки хранились у Джоя. Некоторое время спустя он достал хлеб, и Хови нарезал его перочинным ножиком. Мы ели медленно, пережевывая каждую крошку, чтобы растянуть удовольствие. Джой первый прикончил свою долю, и Хови протянул ему корку от своего куска.

— На, Джой, ешь. Я не люблю корки, — соврал он, глазом не моргнув. Ну и артист этот Хови!

Дробный стук колес вскоре убаюкал нас. Говорить было не о чем, мы прислонились к высокой горке мешков с известью и закрыли глаза. Внезапно вспомнив предупреждение бродяги о тяжелых грузах, я вскочил и осмотрел мешки. Горка казалась прочной, как каменная стена. Я успокоился и уснул.

Едва забрезжило утро, в вагон вошли два железнодорожных охранника. Один из них пнул меня в голень, не слишком больно, но увесисто, давая понять, что шутить не намерен.

— Вставайте, детки, через четверть часа вам сходить. И смотрите, больше не попадайтесь.

Один из трех взрослых «зайцев» в углу что-то крикнул охраннику, я не расслышал, что именно, но тон у него был свирепый.

— Мы выполняем приказ, приятель. Это наша работа. В вагонах полно безбилетников. Ты тоже сойдешь, братец. Обождите следующий товарный состав, может, с ним вам повезет больше.

Когда поезд остановился, мы сошли. Было еще темно и холодно, только тускло светили станционные огни. Вдоль всего состава из товарных вагонов выпрыгивали мужчины и подростки, словно напуганные крысы, покидающие корабль.

Я подал Джою руку, когда он прыгал вниз. У него затекли ноги — спал он в неудобной позе. Он еще не пришел в себя и спросонок не понимал, что происходит. Хови беззлобно ругался, держа в одной руке банджо, а другой помогая Джою.

Пыхтел паровоз, кричали и чертыхались люди, копошась у состава. Внезапно со стороны города, из-за путей до нас донесся нарастающий гул. Мы замерли, прислушались и в предрассветной мгле увидели, что на нас надвигается людская стена. В руках у них были дубинки и вилы, и до нас уже долетали злобные выкрики.

— Эй, вы, ни с места! — заорал огромный детина, выступая из толпы вперед. — Уносите свое пустое брюхо куда-нибудь дальше. У нас хватает голодных ртов. Еще шаг —и мы вас забьем дубинками, как паршивых собак.

С нашей стороны раздался свист, улюлюканье и возгласы гнева.

— Что вы хотите, — закричал какой-то безбилетник,— чтобы мы под колеса бросились?

В ответ раздался дружный хор:

— Да, да, хотим!

Это напоминало кошмарный сон. В голове у меня пронеслась мысль: «Джою всего десять лет, такая ругань не для его ушей».

Вдруг рядом с нами оказался тот бродяга, с которым я познакомился на чикагской товарной станции.

— За мной, ребята. Как только поезд тронется, мы снова в него прыгнем. Больше ничего не остается. Я помогу малышу. И вы держи-, тесь поближе.

Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался гудок и поезд начал двигаться. Люди бежали рядом с ним, готовясь к прыжку. Видно, охрана на все махнула рукой: нельзя же сбрасывать людей под колеса на верную гибель.

Бродяга поднял Джоя, как куль с мукой, швырнул его в пустой вагон и закричал мне и Хови:

— Осторожно — встречный поезд!

И верно, прямо на нас мчался пассажирский экспресс, а я от волнения его даже не заметил. Паровозные фары стремительно надвигались на нас, слепя глаза. Я ухватился

32