Костёр 1977-06, страница 36

за половицы товарного вагона, подтянулся и перемахнул внутрь. Это было не трудно: состав пока еще не набрал скорость.

Присев на корточки, я протянул руку Хови, но он почему-то замешкался.

— Эй, держи банджо, — закричал он и, отпрянув назад, подал инструмент в мои протянутые руки. Что случилось потом, я не знаю и не узнаю никогда. Банджо коснулось моих рук, и в тот же миг я увидел, что пассажирский экспресс подкинул тело Хови, как щепку, и бросил его на рельсы.

Меня охватило безумное намерение прыгнуть вслед за ним. Позади охнул Джой.

— Держи его! Не пускайте! — гаркнул бродяга.

Крепкие руки схватили меня и швырнули на пол, в угол вагона. Я впал в забытье и надолго потерял способность соображать...

Мы с Джоем сошли с поезда к вечеру. Известие о несчастном случае облетело весь состав, и охрана притихла, в наш вагон они больше не заглядывали. Сошли мы по собственной воле — вагон и поезд неотвязно напоминали о гибели Хови.

На крошечной станции никто не обратил на нас внимания. Лицо Джоя опухло от слез, у меня тряслись ноги, я едва шел. Хотелось есть, но мы оцепенели от горя, и моя предприимчивость улетучилась. Я не мог заставить себя попросить работы, еды и ночлега, потому что в тот вечер ни на что не был годен: ни колоть дрова, ни складывать их в поленницы. То и дело спотыкался и держался за.плечо Джоя, чтобы не упасть. Мы немного прошли вдоль полотна и присели обдумать свое положение.

Один из мужчин, сошедших с поезда, остановился подле нас.- Он и другие уже успели зайти в станционную лавчонку и купить кое-чего съестного. В руках у него было с полдюжины консервных банок.

— Мы тут с ребятами надумали готовить ужин, — сказал он. — Пошли с нами, чего-нибудь и вам, мальцы, перепадет.

Чистое безумие отказываться от угощения, но когда я взглянул на Джоя, он отрицательно покачал головой. И я его понимал. Мы были слишком ошарашены случившимся, чтобы проводить вечер в обществе незнакомых людей; хотелось спрятаться куда-нибудь, подальше от чужих глаз, и остаться наедине с нашим горем.

Я вежливо поблагодарил мужчину и сказал, что мы не можем терять времени.

— А куда вы спешите? В какие края?

Это был уместный вопрос, но я не знал, что ответить, поднял на него глаза и покачал головой.

— Так я и думал, — сказал он и бросил банку бобов к ногам Джоя. — Ну что же, желаю удачи, мальцы. Проситесь на попутные машины, а к поездам после того, что случилось,

не подходите. И вот мой совет: возвращайтесь-ка к папам и мамам, ежели они у вас есть!

Он зашагал по шпалам, ни разу не обернувшись. Мы с Джоем смотрели ему вслед, пока он не исчез из виду, потом поднялись и, сойдя с насыпи, пошли полем. Шли в полном молчании, крепко держась за руки. Никогда раньше Джой не был так дорог- мне, как в эти сумерки. «Мы остались одни, — думал я. — Хови не вернется, надо к этому привыкнуть. Нас теперь двое».

Поле пересекал овраг. Через глубокий, высохший ров, заросший травой и сорняками, был перекинут мостик. Мы решили укрыться во рву от студеного ветра, который хлестал еще сильнее, чем прошлой ночью в Чикаго.

Положив наши узелки, одеяла и банджо на ворох опавших листьев, мы присели передохнуть. Уже стемнело, над пустынным полем нависло зловещее безмолвие. Внезапно издалека донесся гудок паровоза и перестук колес. Мы вздрогнули. Наверное, теперь всякий раз, слыша звуки поезда, я буду вспоминать гибель Хови.

В ту ночь под мостом мы с Джоем дали волю слезам. Давно я не плакал, с малолетства. Была во мне упрямая жилка — как бы ни было больно, нюни не распускал. Но тут я не мог сдержаться.

В конце концов я взял себя в руки, открыл ножом консервную банку и разделил бобы поровну.

— Может, вернешься, Джой? — спросил я. — Если хочешь, я отвезу тебя на попутных машинах в Чикаго, а потом уйду один.

— Значит, ты домой не пойдешь, даже если мы снова окажемся в Чикаго? — спросил Джой.

Я вспомнил лицо отца, искаженное злобой, представил, с каким презрением он меня встретит. Вспомнил мамины слова о том, что мне и впрямь лучше уйти из дома.

— Скорее помру с голоду, чем вернусь. Тебе ничего не будет, Джой, они даже обрадуются. Тебе ведь надо меньше еды, чем мне. А я... Я попытаю счастья в одиночку.

— И я с тобой, — упрямо мотнул головой Джой.

Я обрадовался его ответу, но не показал виду.

— Нам будет гораздо труднее найти работу без... Хови, — сказал я, — придется хлебнуть лиха, но, может быть...

Все-таки оставалось «может быть», слабая надежда. Еще двадцать четыре часа назад, под платформой надземки мы были так уверены в себе, в своем успехе. Будущее казалось лучезарным, мы хохотали от счастья. Только вчера это было...

Я спал недолго, неглубоким тревожным сном. Ночью подморозило, а к утру нас разбудили холодные капли дождя. Я достал еще одну куртку для Джоя и помог ему продеть затекшие руки в рукава.

Мы собрали наши пожитки и побрели по

33