Костёр 1977-10, страница 40

Все ходили мрачные. Никто не смотрел в глаза друг другу, словно каждый чувствовал себя виноватым.

Но больше всех переживала Вика. Она вдруг забыла, что является «девушкой из кино», ей казалось, что пропала ее сестренка, родной человек. Что с ней могло случиться?

— Ребята, она найдется! — говорила Вика товарищам. — Она появится. Все будет в порядке!

В тот же день Вера и Павел сидели в студийном кафе за круглым столиком у окна. Оба были расстроены. Оба думали об одном. Об Инге.

Павел почему-то вспомнил, как Инга разыграла сцену с зелеными яблоками и как он, внимательно наблюдая за игрой девочки, чувствовал в ней не только дарование, но и внутреннюю силу. Она тогда заставила его поверить в эти «зеленые яблоки». Он даже ощутил во рту оскомину.

А Вера думала о темном закутке в нескончаемом коридоре и о том, как она плечом почувствовала горячие Ингины слезы.

— Что-то с этой девчонкой происходит... — вдруг заговорил Павел. — Может быть, она больна?

Вера молчала. Она отхлебывала из белой чашечки кофе и молчала.

Студийное кафе, чем-то похожее на привокзальное, жило своей суетливой жизнью. Кто-то входил, кто-то, глянув на часы, убегал. В двери просунулась голова:

— Потехина здесь нет? — спросила голова. — Потехина вызывают к директору!

Не было в кафе Потехина, и голова исчезла.

Неожиданно Вера сказала:

— Павел, я виновата перед тобой. Я не предупредила... у девочки умерла мама.

Павел резко повернулся к артистке:

— Как умерла мама? Когда?

— Еще до съемок.

Вера покачала головой:

— Никто не знал. Узнала... случайно.

Павел отодвинул стул, словно собирался

куда-то бежать, но не побежал, а стал расхаживать у окна. За окном шел снег, белые хлопья пролетали совсем близко, и казалось, они сейчас спустятся на волосы, и на бороду, и на плечи режиссера.

Потом Павел повернулся к столику, сел и заговорил возбужденно:

— Почему мне об этом ничего не сказали? Почему молчал отец? Ты понимаешь, в каком свете мы предстали перед Ингой? Она убежала. И я бы убежал, если бы у меня умерла мама, а мне твердили: «Поцелуй маму!» Кощунство!

— Но ведь вначале никто не знал, что умерла мама. Отец думал, что кино отвлечет девочку от горя.

— Отец думал! Ему кошек лечить, а не думать! Кто узнал об этом?

— Вика докопалась. Совсем недавно.

— Надо было сразу сообщить мне! — режиссер стукнул ладонью по столу.

— Сообщать было поздно. Мы боялись, что это тебе помешает.

В кафе вошли три гусара. Они подошли к стойке и стали заказывать сосиски с пивом, а полная буфетчица посмеивалась над ними и говорила, что настоящие гусары сосисок не едят.

Неожиданно Павел сказал:

— Я знаю, почему она сбежала со съемок. Она боялась, что ей придется пережить снова смерть матери. Она же не играет, она живет. Раньше ты для нее была просто ученой, Зоей

37