Костёр 1977-10, страница 43

На какое-то время Инга забылась, успокоилась.

Под вечер она пришла домой и уже не чувствовала себя такой несчастной. Словно за этот день успела далеко уйти от студии и от всех бед, которые ее там подкарауливали. Она как бы очутилась на другом, безопасном, берегу. И с этого берега смотрела на свой вчерашний день спокойно и почти с любопытством.

Когда папа пришел с работы, Инга лежала на диване и рядом на столе высился ее паричок, похожий на шкурку Какого-то забавного рыжего зверька.

— Ты больна? — спросил папа и рукой коснулся лба дочери.

— Я здорова, — был ответ.

— Температуры нет, — сказал папа и увидел на столе паричок.

— Что это? — спросил он. — Парик?

— Можешь его выбросить, — сухо отозвалась дочь.

— Зачем же выбрасывать? Тебе он больше не нужен?

— Не нужен.

— Верни на студию. Не твоя же вещь!

Инга отвернулась к стене.

— Все равно выброси. Я больше сниматься не буду.

— Почему? — встревожился папа. — Ты устала?

Инга повернулась к папе, потом вскочила на пол и прижалась к папиному пиджаку, пахнувшему лекарствами.

— Я поеду к бабушке.

— Хорошо, Инга... Ты поедешь." Я напишу бабушке. Видимо, это кино тебе не по силам.

И тут Инга заплакала. Она плакала, а папа утешал ее, гладил:

— Ну, ну успокойся... Больше не пойдешь туда... И все будет в порядке. Слышишь?

Инга постепенно утихла. Успокоилась. Папа ушел на кухню.

Потом вернулся и сказал:

— Никогда не пойдешь!

Очень твердо произнес ветеринар эти слова.

И вот тогда раздался звонок. Папа открыл дверь, и в прихожую вошел Павел Карелин. Его шапка была белая, а бородка покрылась инеем, и он был похож на этакого худого, моложавого Деда Мороза.

— Здравствуйте!

—■ Здравствуйте!

Дед Мороз снял шапку, и с нее посыпался снег.

— Я хотел бы видеть Ингу.

— Ингу... — осекся отец, однако после короткого раздумья сказал:—Хорошо, раздевайтесь. Проходите. Я позову Ингу. Нам надо выяснить отношения.

Голос ветеринара звучал сухо.

Непременно надо, — согласился Павел, и его голос был тоже жестким.

Гость и хозяин холодно посмотрели друг на друга и направились в комнату.

Тут режиссер заметил, что в глубине коридора мелькнула и исчезла фигурка девочки.

— Инга! — позвал отец. — Инга!

Никто не отозвался.

— Странно. Только что была дома.

А Инга в это время сидела в темной ванной и чувствовала, как пылают ее лицо и уши. Она ждала — что будет дальше.

Отец провел Павла в комнату. Предложил ему сесть. Сам же он не сел, а растерянно стоял перед неожиданным гостем.

—- Скажите, что случилось? — наконец спросил он. — Почему Инга плачет? Может быть, ее обидели?

— Нет,— сказал Павел. — Ее никто не обидел. Ее любят.

— Странная любовь, — вздохнул папа.— Любят, а девочка рыдает

— Все наладится, — ответил Павел. — Все очень скоро наладится.

— Да, уж наладится! — пробурчал папа.— Я пойду поищу ее и поставлю чайник.

Он ушел из комнаты.

И тут перед гостем возникла Инга:

— Пришли жаловаться?

— В отличие от тебя я — надежный товарищ, — сказал Павел и всей пятерней вцепился в свою бороду.

— Не хочу, чтоб она умирала, — крикнула Инга и осеклась: вспомнила, что отец дома.

— Она будет жить, — заговорщически наклонился к Инге Павел.— Я тебе обещаю, только не думай, что это так просто. Придется крепко бороться.

— За ее жизнь? — Инга широко раскрыла глаза. Она уже не думала, что сейчас в комнату войдет отец.

— За ее жизнь! — подтвердил Павел. И уже сам себе под нос пробурчал: — Все думают, что кино — это только удовольствие. Рвутся в институт кинематографии. За трешку идут сниматься в массовку. Никто не задумывается, что кино — это трудная жизнь.

Инга не понимала его слов. Но сейчас он больше говорил для себя, чем для девочки.

И тут вошел отец с чайником.

— Нашлась? Где ты была? — он удивился, увидев Ингу.

— Я мыла голову.

— Почему у тебя волосы... сухие?

— Высохли, — сказала Инга и пожала плечами. — Я пошла?

Отец проводил ее взглядом и подошел к Павлу.

— Я должен перед вами извиниться, — сказал он и подвинул к режиссеру рыжий паричок: мол, не нужен, забирайте, — но Инга больше не будет сниматься... Так вот... Не может она... Я думал, что кино отвлечет ее, поможет зарубцеваться ране...

—• Кино и помогло, — ответил Павел и отодвинул назад паричок.

— Какое там! Она сегодня плакала. Вы же умный, светлый человек. Сами должны понимать.

40