Костёр 1980-01, страница 18

РАССКАЗЫ

Н. ФЕДОРОВ Рисунки Л. Ивашенцевой

После урока к нам в класс вошла пионервожатая Галя и громким голосом объявила:

— Всем, кто занят в концерте, остаться на репетицию!

Остался почти весь класс. К дверям пошли только мы с Мишкой да Славка Брындин. Славке капали в глаза какое-то лекарство и ему не разрешалось читать. На этот счет у него даже была справка, которую он все время таскал с собой. Если на уроке литературы учительница спрашивала его, кто написал «Дети подземелья», он тут же говорил: «Я не могу. У меня справка». И сразу же лез в портфель за своей драгоценной бумажкой.

— Титов и Лапин, — обратилась к нам Галя, когда мы были уже у двери, — вы бы хоть басню, что ли, выучили, одну на двоих. Не все же время в «балду» играть.

— Нам нельзя, у нас справка, — пробурчал Мишка, и мы вышли в коридор.

— Басню, еще чего, — сказал " Мишка.—Делать нам больше нечего. Уж если мы захотим выступить, так такой номер отколем, все ахнут.

Когда мы оделись и вышли на улицу, Мишка хлопнул себя по лбу и сказал:

— А что. Может, и вправду отколем?!

— Что отколем? — не понял я.

— Номер. У меня мысль. Что если устроить сеанс гипноза? Представляешь фурорчик? Это вам не матросский танец «Яблочко».

— А ты что, гипнотизировать умеешь?

— Не умею.

— И кого же ты гипнотизировать будешь? Табуретку, что ли?

— Зачем табуретку, тебя.

— Ну, сказал! Кто же нам поверит, все знают, что мы друзья.

— А мы тебя замаскируем. Под девочку. Ведь штука в том, что на концерт собираются пригласить сто двенадцатую школу. Соображаешь? Наши будут думать, что ты из сто двенадцатой, а ихние, — что ты из нашей. Устроим такое, о-го-го!

— Дудки. Не буду я под девчонку маскироваться. Чтоб я платье напялил! Ни за что!

— Не надо никакого платья. Свитер и брюки.

Все девчонки теперь так ходят. На ноги кеды. А на голову я тебе такой паричок достану, пальчики оближешь. У меня тетка в театре работает.

— Все равно не буду, — упрямо сказал я.

— Дурик, ну чего ты ломаешься. Это же искусство! Актерам кого только не приходится играть. Я сам видел по телевизору, один ужасно известный артист играл лошадь.

— Да, так то лошадь...

— Вот же упрямый человек! Да я бы сам девчонку сыграл, но меня все сразу по ушам узнают.

Я посмотрел на Мишкины уши и почему-то согласился. Мы договорились встретиться у него завтра.

На другой день я был у него.

— Гляди, какой паричок я тебе оторвал, —

сказал Мишка.

Паричок, прямо скажу, мерзкий. Рыжий, с крысиной косичкой.

— Слушай, — сказал я, — а помодней нельзя было чего-нибудь достать? Доисторический ка-

кои-то парик. — Вот человек!

взвился Мишка. — То бил

себя в грудь и говорил, что не будет под девчонку маскироваться. А теперь, видишь, помодней ему подавай. Ну, какая тебе разница! Ты что, замуж выходишь?!

Я не стал больше спорить, надел парик и посмотрел в зеркало. Зрелище было ужасное.

— Великолепно! — кричал Мишка, бегая вокруг меня. — Просто великолепно! Родная мама не узнает.

— Думаешь? — усомнился я. — А вдруг все-таки узнают. Будет тогда фурор.

— Вот что, — сказал Мишка, — мы тебе еще очки наденем. Чтоб уж наверняка.

Он нашел старые бабушкины очки и надел их мне на нос. Очки были очень сильные, и когда я посмотрел в зеркало, то различил только какую-то рыжую очкастую голову.

— Ну, старик,-—сказал Мишка, — теперь и я тебя не узнаю. А вообще, если хочешь, можно еще бородавку под носом нарисовать.

От бородавки я отказался.

— Теперь, — сказал Мишка, — слушай мой план. Я выхожу на сцену и спрашиваю, кто хочет загипнотизироваться. Ты поднимаешься и садишься на стул. Я тебя вроде как усыпляю, а ты вроде как во сне выполняешь всякие мои команды. Вот в принципе и все. Успех гарантирую.

— Слушай, — сказал я, — вдруг после меня еще кто-нибудь гипнотизироваться захочет?

— Ерунда! Скажу, что я потратил на тебя очень много умственной энергии и что пока больше не могу. В общем, все решено. Завтра я говорю вожатой, что буду выступать.

На другой день Мишка подошел к Гале и сказал:

— Галя, ты была права. Все время играть в «балду» нельзя. Так что я решил выступить.

16