Костёр 1982-03, страница 42

Уральский город Лысьва стоит на берегу красивого озера.

Живут в Лысьве хорошие, умелые, мастеровые люди. Наш небольшой рассказ о Нине Ивановне Филипповой...

Делает Нина Ивановна не станки с программным управлением и не гигантские турбогенераторы, а эмалированные кружки, кастрюли, чайники, тазы, ведра, бидоны. И делает очень хорошо. Недаром Нине Ивановне присвоено высокое звание лауреата Государственной премии СССР.

За молоком вы с чем бегаете? В чем варенье варите? А кашу? А чай из чего пьете? В чем белье стираете? То-то же... Все это сделано руками Нины Ивановны, руками товарищей по работе, рабочими завода изготовлено.

Как делают эмалированную посуду, я от начала и до конца посмотрел. Никто и не догадывается, как это сложно. Завод, к примеру, большущий, по нему даже железная дорога проложена, и тепловозы тол

кают в одну сторону платформы с листовым железом, а в другую — вагоны с ящиками готовой продукции.

Листовое железо сперва режут в нужный размер. Валятся куски со звоном в короба вагонеток и тележек — какие на что, поменьше и побольше. На кружку — поменьше, на кастрюлю, скажем, побольше. Пресс ударит железо, выдавит углубление с блюдечко. Другой пресс добавит — блюдечко превратится в глубокую мисочку, третий ударит — из миски получится высокая банка. Это — заготовка для кружки. Сизая, дымящаяся, горячая от ударов. Пить из этой посуды еще нельзя. К банке приварят ручку. Пройдутся наждаком, чтобы не было заусениц, неровностей, шероховатостей. Отмоют кислотами нагар, грязь и жир.

Вот тут-то посуда и попадает в бригаду Нины Ивановны.

В бригаде тринадцать человек. Одни грунтуют посуду, чтобы эмаль легла ровно и

прочно. После грунтовки — сушка и обжиг в электропечах. Затем — самое ответственное дело, то, что превратит кружку или кастрюлю в посуду гладкую, белую, сверкающую, чистую. Одним словом — в эмалированную. Тут уж слово за Ниной Ивановной и остальными членами бригады.

Посуда нескончаемой вере- . ницей движется, покачиваясь на крюках конвейера. Нина Ивановна берет кастрюлю (в ту смену шли трехлитровые кастрюли), и уходит на это всего одна секунда. Еще одна секунда — и кастрюля неуловимым движением ее руки покрывается снаружи шликером — жидкой эмалью. Еще секунда-движение — и шликер ровно растекся по наружным стенкам. Кастрюля поехала на сушку. «Это не все: кастрюля вернется к Нине Ивановне. Снова три-четыре секунды — и кастрюля смазана шликером изнутри. Тут уж идет она окончательно на обжиг. Эмалированная посуда готова. Ее переложат стружками, запакуют в коробки и отправят в разные концы нашей страны. Все ведь хотят пользоваться красивой и прочной посудой...

Я попросил разрешения попробовать самому эмалировать посуду — самое простое — ободок на кружке. Мне разрешили. Взял кружку, макнул палец, провел по краю. И поползли по белой как снег эмали черные капли... Брак! Испортил кружку!

А Нина Ивановна сказала:

— Лучше всего эта работа получается у женщин: они внимательны и аккуратны. Потому-то эмалировщицами и работают только женщины и девушки...

Я спросил Нину Ивановну:

— Сколько же вы за свою рабочую жизнь сделали всего посуды?

— За двадцать восемь-то лет? — Нина Ивановна подумала, посчитала. — Если все перевести в среднем, скажем на кружки, то получится больше миллиона!

О. ОРЛОВ Фото Б. Гесселя