Костёр 1982-04, страница 23

НАВСТРЕЧУ XIX СЪЕЗДУ ВЛКСМ

1

НАШИ КОРРЕСПОНДЕНТЫ НА БАЙКАЛО-АМУРСКОЙ МАГИСТРАЛИ

1

Утро было сиреневое, мерзлое. Вода в железной бочке в сенях гостиницы замерзла, вспучилась зеленым горбом. Верхушки зубьев Кодарского хребта ало пылали, освещенные солнцем. А вся Чарская котловина была еще в ночной тени, чуть разжиженной отблесками рассвета.

Чара под обрывом дымилась. То и дело пушечными выстрелами лопался лед. В шубах, в валенках, в огромных собачьих рукавицах мы стояли возле гостиницы, ждали машину и смотрели, как редеющий сумрак насыщается солнечными искрами.

Наконец, мерзло взвизгнув скатами, из-за угла вывернул «уазик». Борис Иванович Ци-валюк, начальник экспедиции, изучающей наледь, этого коварного и малоизученного врага строителей Байкало-Амур-ской магистрали, сидел в машине.

Нам, конечно, хотелось посмотреть, что же это такое — наледь.

И мы поехали. Голубой лед Чары был в белых снежных звездочках. Кое-где по льду ползли толстые зеленые

языки — наледь. Над языками наледи висели искрящиеся облака пара.

Шофер свел осторожненько машину на лед, который мелко и противно стал потрескивать, а потом вдруг ахнул в отдалении с утробным гулом. Мы спешно полезли из машины.

— Видите звездочки? — сказал Борис Иванович, показывая под ноги. — Они означают — лед крепкий. По этим-то звездочкам и надо идти.

Шаркая подошвами валенок по зеркалу льда, будто на лыжах, мы осторожно пошли через реку. А «уазик» наш разогнался, рванулся через

жидкий язык наледи, завяз, разворачиваясь боком, взревел мотором, вырвался из зеленой каши и пулей вылетел на противоположный берег.

Мы вновь уселись в машину. Засыпанная крупным желтым щебнем дорога жестко трясла и подбрасывала «уазик». По сторонам стояла черная тайга.

— Хотите расскажу, как я впервые увидел, что наледь, хотя занимался дями уже много лет? сил Борис Иванович.

Мы, конечно, хотели. Тогда слушайте.

такое нале-спро-

2

Тында. Сопки, сопки серыми горбами. В котловине между сопками — лежбища серых домишек. Это и есть Тында. Это сейчас Тында стала городом и столицей БАМа. А лет

забытый

пять назад

так,

всеми поселочек, глушь, задворки.

Итак, Тында. Аэропорт — кривая избушка. Там и диспетчерская, и отдел перевозок, и летный состав. Прихожу утром — вертолет загружен, надо лететь, забрасывать груз для экспедиции в Чару, то есть сюда.

Переминаюсь у вертолета, а холод жуткий. Поземка белыми хвостами метет по полю, ветер дерет лицо. Смотрю, идет Володя, пилот моего вертолета.

...Глянул я в иллюминатор сопки бесконечные, одинаковые. Однако, вдруг взяло меня сомнение — что-то не то. Куда же мы летим? От холода я задремал. А когда проснулся, бросился к иллюминатору вертолет висит над склоном горы. Четыре черные кляксы на снегу — вездеходы. Дымок костра. Четыре фигурки, то и дело падая, бегут вниз по склону, к усыпанной снегом

реке. Что за люди? Куда это мы залетели?

Тем временем люди сбежали на лед, стали квадратом, показывая, куда вертолету садиться. Вертолет подался за ними и сел, не гася, на всякий случай, винта, лопасти которого подняли тучи снега.

Лед оказался крепким, и Володя погасил, наконец, винт. Я открыл дверь и спрыгнул на снег. Вся моя злость улетучилась, когда я вблизи увидел оборванных, черных, обмороженных ' вездеходчиков. Лица их были обмазаны предохраняющим против обморожения жиром. На жир налипла сажа, машинная грязь. Только по живым глазам можно было догадаться, что это за люди.

Оказалось, что это те самые легендарные вездеходчики, что идут первыми через сопки и хребты по направлению к Чаре. Им забрасывают по воздуху продукты, горючее, запчасти.

Мне все стало ясно с первого взгляда. Я залез в вертолет и стал сбрасывать на снег предназначенные для экспедиции продукты.

«Вы, — говорит пилот, — насколько мне известно, прибыли на БАМ, чтобы помочь им, — показал на вездеходчиков, — в борьбе с наледями?»

«Да», — говорю я.

«Тогда пойдемте».

И мы полезли на гору, где высоко на склоне чернели машины.

Цепляясь за кусты, мы лезли и лезли. И перед глазами был только снег. Остановились, в глазах у меня постепенно прояснилось, и я увидел фантастическую картину. Прямо' из промерзшего склона горы, из камней, широким зеленым языком лезла наледь, живая, дышащая. С тихим шелестом, с еле слышным ледяным звоном эта каша, или, лучше сказать, студенистая масса (кста-

19