Костёр 1982-04, страница 8
Навстречу XIX съезду ВЛКСМ НА УДАРНОЙ КОМСОМОЛЬСКОЙ СТРОЙКЕ Я — в кабине «КрАЗа». Слева — Володя, шофер. Справа — тоже Володя, лучший бригадир. Я — посередине. А оказался здесь не без хитрости. Заранее узнал, какая машина пойдет первой. Незаметно подошел к ней, как будто мне ничего не нужно. Потом подговорил одного человека, чтобы он на секундочку вызвал из кабины того, что сидел рядом с шофером. Тогда я еще не знал, что это — Володя, лучший бригадир. И вот когда он соскочил на песок со ступеньки «КрАЗа», я мигом взлетел в кабину и устроился посередине. Бригадир Володя разгадал мой маневр, засмеялся и сел рядом. Так мы поехали. В кузове «КрАЗа» лежал огромный камень. Кто-то постарался и написал на нем белыми буквами: «Защитим Ленинград от наводнений!» Еще несколько метров проезжаем вперед, и земля исчезает под колесами. Шофер Володя резко дает задний ход. Потом разворачивается, чтобы открытым бортом своего самосвала подъехать к воде. Вокруг люди: все ждут, когда первый камень упадет в Финский залив. «КрАЗ» обступили фоторепортеры и кинооператоры. И вот в беспокойную воду Финского залива летит первый камень будущего морского щита. Он встанет здесь, как гигантская плотина, перегородив залив. Плотина с правого берега вначале дойдет до Кронштадта, а потом от острова, на котором он стоит, двинется дальше, к левому берегу. Словно морской щит встанет здесь плотина, чтобы остановить волны Балтийского моря, когда они опасны Ленинграду. И не будет наводнений. Город может спать спокойно — щит сохранит его от стихии. Почти 250 раз наступала сюда балтийская волна. Человек не мог с ней справиться. И затапливало когда-то почти половину города. — Держитесь, — кричит Володя Кожухаев, наш шофер. «КрАЗ» дрожит и дергается. — Пошел, милый! — вторит Володя Сурмилов, лучший бригадир. Он на этой Всесоюзной стройке недавно. Девять лет плавал по морям и океанам. И не раз простаивал его корабль у Ленинграда, потому что высокая вода не пускала к причалам. Так что и у него были свои счеты с наводнениями. Лишь только разлетелись в стороны тысячи брызг и наш «КрАЗ» отъехал, к краю дамбы двинулись новые машины с каменными глыбами в кузовах. — Ура! — разнеслось над заливом. Я подбежал к воде, куда упал камень с надписью. Падая, глыба перевернулась, сделав полоборота, и надпись была теперь «кверху ногами». Я подумал, что тот, кто надписывал, мог бы это предусмотреть. Например, сделал бы так, чтобы и в воде было видно: «Защитим Ленинград от наводнений!». Но потом мне пришла в голову другая мысль. Ведь художник, наверное, был 6 |
