Костёр 1982-05, страница 7

Рука занемела от усталости, и он решил: буду салютовать пять раз. Пять раз салют и четыре перерыва между салютами — это и будет два часа. Почти два...

Ему было холодно, он шевелил в валенках застывшими пальцами, но не уходил. Тем временем потемнело: то ли тучи опустились ниже, то ли наступили сумерки. Когда ж он теперь доберется домой? Мать будет спрашивать, где он был — что ей ответишь? Но ведь два часа еще не прошли!

Вдруг он увидел, что снизу, от дороги, поднимается по тропинке тот самый мичман. Подойдя ближе, он удивился:

— Браток, а где твоя смена?

Алеша промолчал, глядя на залив.

— Ты здесь один?

— Один, — ответил Алеша.

— Почему один? — поинтересовался мичман.

Алеша не ответил.

— Вот что, вахту свою ты отстоял. Пойдем ко мне греться. Я тут недалеко живу.

— Нет, я не хочу, — застеснялся Алеша.— Спасибо.

— Спасибо будет потом, а сейчас — марш за мной!

И Алеша почему-то пошел за моряком. Жил мичман, в самом деле, неподалеку. На обратном склоне сопки, в низинке, притулилось несколько небольших домиков. Они оставались здесь, как напоминание о прошлом, когда город был еще одноэтажным, деревянным.

Они вошли в палисадник. Моряк открыл замок, что висел на двери, вошел в темные сенцы. Срип-нула дверь, вспыхнул свет, и Алеша, щурясь, тоже вошел в маленькую комнату. Его обдало теплом, и только сейчас он почувствовал неудержимую дрожь.

— Раздевайся, — сказал мичман.

Сам он уже сбросил бушлат и оказался в темно-синем кителе — ладный, широкоплечий. На Алешу он не обращал внимания: хлопотал у электроплитки, налил воды в чайник. Потом включил электрокамин и сказал:

— Грейся.

Алеша сел на табурет возле камина, протянул к огню озябшие руки. Комната была маленькая, как у них с матерью. Только здесь все проще. Стояла железная кровать, покрытая зеленым шерстяным одеялом. На столе — посуда, под кроватью— чемодан, в углу — телевизор. Алеша спросил:

— Вы здесь один живете?

— Один, — ответил мичман. И включил телевизор.

На экране замигали тени, потом возникло изображение. Шел телефильм про слонов. Пока Алеша смотрел фильм, вскипел чайник, и они стали пить чай. Мичман угощал Алешу жареной рыбой и колбасой, а сам все расспрашивал Алешу, где он учится, с кем живет, чем занимается. И Алеша рассказал ему все: и про двойку, и про Витьку, и про почетный караул. Только про Лену не рассказал ничего. А что про нее рассказывать?

Они просидели за чаем, наверно, очень долго, потому что мичман, глянув на часы, вдруг заторопился:

— Ох, браток, а ведь мне на склад надо: меня там уже люди ждут. Я, если тебе объяснить по-граждански, вроде завхоз.

Алеша был немного разочарован: он думал, что мичман служит на боевом корабле. Однако и морским складом заведовать — тоже что-нибудь значит. Может, там у него такое лежит — ого-го!

— А вы воевали? — спросил Алеша, одеваясь.

Моряк рассмеялся.

— Что ты, мне всего двадцать пять. Вот у меня начальник был — тот воевал. В морской пехоте, в разведке. Орден Ленина имеет. Он тут живет неподалеку... Ну, Алеша, я совсем опаздываю. Ты вот что: приходи ко мне, когда будет время. Когда хочешь приходи. Бери ключ, открывай и заходи. Телевизор включи, чайку попей...

— Нет, что вы, — отказался Алеша. — Если вас не будет, я в другой раз приду.

— Приходи обязательно. Мы с тобой займемся чем-нибудь общеполезным.

Алеше очень хотелось спросить, что же это — общеполезное, но постеснялся.

Когда вышли из дому, было уже темно. На окрестных холмах — россыпи огней. Алеша ни

когда прежде не видел ночной город, и ему показалось, что никакого города нет, а есть лишь светящиеся сопки, все в новогодних гирляндах. А слева возвышался памятник, и когда они проходили мимо него, Алеша вспомнил, как стоял здесь один. Завтра он скажет Витьке и Лене: «Я стоял в почетном карауле!»

Но тут же про себя решил, что ничего говорить не будет, если они не спросят. Потому что он стоял не для них, а для себя.

Мичман шел впереди, он торопился. Алеша предложил: -

— Вы идите, а я сам доберусь до дороги. Тут близко!

Но мичман сказал:

— Спускайся осторожно — тропинка скольз

кая.

Они вышли к дороге, и Алеша хотел попрощаться, но мичман остановил его:

— Погоди.

Они немного подождали. Из-за поворота выехал огромный военный грузовик. Мичман поднял руку. Матрос, сидевший за рулем, притормозил, выглянул из кабины.

— Браток, подбрось мальца в город, — сказал мичман. — Он тут выполнял боевое задание, те

перь домой торопится.

• v

Водитель открыл вторую дверцу, мичман подса-дил Алешу, потому что подножка у кабины была высоко над землей.

— Будь здоров, Алеша! Приходи!

Алеша помахал из кабины рукой. Мичман стоял у обочины, а за его спиной поднимался заснеженный склон сопки, на вершине которой не столько была видна, сколько угадывалась могучая фигура солдата с автоматом за плечами.