Костёр 1982-10, страница 26

— Мальчик, у твоей пуговицы, наверное, уже голова кружится, — улыбнулась Мария Васильевна.

Чем он взволнован, и как ему помочь? Спросить она не решалась, потому что мальчика видела впервые и Андрея Васильевича знала плохо. Жил он не в поселке, а в домике под горой.

— Проходите! — пригласила секретарша Света. И Андрей Васильевич с мальчиком скрылись за дверью, обитой черным дерматином.

— Как настроение сегодня у Ивана Иваныча? — поинтересовалась бабушка Кукушкина у секретарши Светы.

— Нормальное, — ответила Света и очень внимательно посмотрела на Марию Васильевну. Видимо, по лицу хотела узнать — с каким личным вопросом пришла она к начальнику стройки.

«Наверное, уезжать собирается... — подумала Света.— Поэтому и про настроение спрашивает. Все, кто уезжать собираются, про настроение Ивана Иваныча спрашивают. А чего спрашивать? Он таких людей терпеть не может. Чего на старости лет на БАМ ехать? БАМ строит молодежь...»

И секретарша Света села за печатную машинку. Быстро-быстро застучала она. Это было похоже на музыку — марш. Под этот марш на белом листе бумаги выстраивались ровными рядами буквы. В конце каждой строчки раздавались коротенькие звоночки. Весело работала секретарша Света!

Андрей Васильевич и Дима были в кабинете начальника стройки долго. Только минут через тридцать дверь открылась, и из нее вышли друг за другом Дима, Андрей Васильевич и Иван Иваныч. Бабушка Кукушкина заметила, что пуговица у Димы на пальто оторвана. Это он от волнения ее открутил, а теперь держал в кулаке и улыбался. И Андрей Васильевич улыбался. И Иван Иваныч. Все втроем.

— Желаю успехов! — сказал Иван Иваныч на прощанье Диме. — Порадовал ты меня. Я думал, что перевелись такие мальчишки. До встречи! А то меня Мария Васильевна заждалась.

И Иван Иваныч пригласил в кабинет бабушку Кукушкину.

За целых два года, а это целая история поселка Шишкино, Мария Васильевна пришла с личным вопросом в первый раз. Это немножко пугало начальника стройки. Неужели собралась уезжать? Мария Васильевна была очень хорошей каменщицей.

— Не знаю даже, как сказать... — начала Мария Васильевна. — Дело вот в чем... Мы о детях не думаем. А ведь Шишкино мы для них строим. Им здесь жить и водить по новой дороге поезда.

Окончание

— Ничего не понял... — пожал плечами Иван Иваныч. — Какой-то день приема по детским вопросам. Видели, мальчик приходил? Сам к нам приехал. У отца даже разрешения не спросил. Что с ним делать? Ума не приложу! Заказал разговор по телефону с отцом.

— Может быть, я мальчика пока к себе возьму пожить? — предложила Мария Васильевна.

— Нет! Пока он у Зайцевых живет. А потом посмотрим. Ну, говорите, какие у вас ко мне претензии?

— У меня не претензии. Я хочу сказать, что мы детей не замечаем.

— Почему не замечаем? Я один раз в школе выступал.

— В школе — это что! А вот кого из них вы по именам знаете?

— Вовку знаю. Моего соседа. Ворона у него. Сына нашего бульдозериста знаю. Беленький такой. Кажется, Пашкой зовут. Точно не помню. И еще... В детский сад я заходил. Кормят хорошо.

— Я не о том! — перебила его Мария Васильевна. И рассказала про тимуровцев.

— Очень хорошо, — сказал Иван Иванович.— Просто великолепно! *

— Да, — сказала Мария Васильевна. — Но им заботиться о ком-то надо. Они по делу скучают. А всех дел у них — одна я бабушка...

— И что? Вы предлагаете сюда штук сто бабушек выписать?

— Я совсем другое предлагаю, — сказала Мария Васильевна. И рассказала про зоопарк...

Иван Иванович выслушал все очень серьезно и сказал:

— И зоопарк — просто великолепно! Зоопарк, конечно, в планах развития Шишкино не предусмотрен. Но надо обдумать... Очень перспективные ребята, я бы сказал... Масштабно они мечтают...

И Иван Иванович с бабушкой Кукушкиной еще долго что-то обсуждали и даже спорили.

И когда Мария Васильевна уходила, провожаемая до порога Иваном Ивановичем, в приемной уже дожидался новый посетитель — Саша Пасечников. И тоже, конечно, по весьма важному делу. Потому что ему вдруг понадобился старый _# вагончик на пустыре. На котором было написано «Лыжная база». Весной в Шишкино никакая «Лыжная база» никому не нужна. И если Иван Иванович согласился бы отдать его пионерам, вагончик вполне можно было приспособить под музей.

— И ты ко мне? — спросил Сашу Иван Иванович. — Проходи, дорогой...

следует