Костёр 1983-03, страница 31

— Вай, бедные, бедные сироты, — вторили продавщице женщины.

Сусанна снова вздохнула:

— Деньги деньгами, а живого отца заменить не могут. — Она отсчитала сдачу, протянула Арминэ. В глазах девочки, словно у сиамской кошки, изготовившейся к прыжку, внезапно вспыхнули, заплясали зелено-голубые огоньки.

— Вай, тетя Сусанна! — закричала она вдруг. — Смотрите! У вас по груди ползет противная гусеница!

— Где? Где? — испуганно взвизгнула Сусанна.

— Вот тут, тут! — крикнула Арминэ и, протянув руку, — цап! — ухватила Сусанну за длинный нос.

— Вай, мой нос! — завизжала та тонким голосом на всю лавку.

Арминэ опрометью бросилась вон из лавки.

Девочка хотела было бежать назад, к своему дому, но раздумала. Глаза на мокром месте. Нет, сейчас нельзя идти домой. Она свернула и пошла по узкой дорожке, идущей вверх от главной улицы, туда, где строилась новая школа. Несмотря на воскресный день, работы шли вовсю: каменщики начали кладку стен третьего этажа.

— Дядя! — крикнула Арминэ усатому каменщику. — Скоро кончите?

— К зиме. А зачем тебе знать?

— А я тут буду учиться.

— Вот как! — улыбнулся каменщик.

Вдруг раздался звонкий мальчишеский голос:

— Эй, ты, кашкалдак, прочь с дороги!

Арминэ обернулась и увидела Размика, мчавшегося на велосипеде прямо на нее. Однако она и бровью не повела — осталась стоять посередине узкой тропинки.

— Это тебя он — так?.. — рассмеялся каменщик.

— Нет. Меня зовут Арминэ, — с достоинством ответила девочка.

— Вай, ты что, оглохла? С дороги уйди! — снова заорал Размик. Он слез с велосипеда и прислонил его к дереву.

— Дядя, а у вас есть дети? — с самым невозмутимым видом продолжала расспрашивать каменщика Арминэ.

— Есть, четверо.

— А ну, с дороги, кашкалдак! — Размик подошел к девочке.

— Уйду, если попросишь у меня прощения, — спокойно ответила Арминэ и снова обратилась к каменщику: — И все четверо — девочки?

Каменщик и рта не успел раскрыть, как Размик со словами: «Что? У девчонки просить про

щения?» — грубо толкнул ее с дорожки. Но он и опомниться не успел, — Арминэ налетела на него, сбила с ног и ну лупцевать. Удары ее маленьких, крепких кулачков так и сыпались на обидчика. Собравшиеся на лесах строители весело смотрели сверху на драку. Первым опомнился усатый каменщик.

— Эй, Арам! — крикнул он милиционеру, проходившему по другой стороне главной улицы. — Иди-ка сюда!

Милиционер оттащил Арминэ от всхлипывающего Размика. Мальчишка, весь пыльный, со всклокоченными волосами, поднялся с земли. Сопя и тяжело дыша, они злобно смотрели друг на друга.

— Вы что это? — спросил милиционер.

Оба молчали.

— Тогда пошли, в участке вы у меня живо заговорите.

Арминэ подняла с земли сумку с хлебом и пошла за милиционером. Вслед за ней, толкая велосипед, поплелся Размик.

Приведя драчунов в участок, милиционер спросил:

— Ты почему дерешься?

— А почему он обзывается?

— Не ври — не обзывался! — сказал Размик, утирая слезы.

— Это ты врешь! Не ты обозвал меня кашкал-даком? Я не черноногая.

— Перестаньте! — прикрикнул на ребят милиционер. — Сейчас вызову ваших родителей. Какой у тебя телефон? — обратился он к Арминэ.

— 32-35.

Милиционер позвонил.

Не прошло и десяти минут, как Маро, расстроенная, явилась в милицию.

— Опять дралась, негодная девчонка! — прямо с порога напустилась она на дочь.

— Какая девчонка?! — Милиционер вытаращил глаза на Арминэ. — Вай, разве ты не мальчишка?

— Да она хуже иного мальчишки! — в сердцах воскликнула Маро.

У самых дверей Арминэ обернулась, сжала худой кулачок и погрозила Размику.

— Вот до чего докатилась! — отчитывала ее мать по дороге. — Уже в милицию меня вызывают! Вай, какой позор! Ведь и так люди говорят: «Арминэ ведет себя хуже мальчишки». А что скажут теперь?

— Пусть говорят, что хотят, — упрямо твердила девочка. — Лишь бы не сказали, что я не могу постоять за себя...