Костёр 1983-05, страница 5

словно из-под земли, выросли фабрики, заводы с дымящимися трубами, новые стройки с ярко горящими огнями. И в каждом представлении, сцене, в каждом разыгранном эпизоде чувствовалось дыхание первой пятилетки, начало ее победного марша к социализму, в который мощным потоком включилась и гвардия юных ленинцев.

Много времени прошло с тех пор. По-разному сложились судьбы первых пионеров. Моя судьба связана с Вооруженными Силами нашей Родины. Но до сих пор я с радостью вспоминаю свое пионерское детство, свой пионерский галстук.

В связи со словами о красном галстуке мне хочется рассказать об одном случае, происшедшем уже после Великой Отечественной войны. Я в то время проходил военно-морскую службу в одном из гарнизонов Краснознаменного Тихоокеанского флота. Там нам удалось подробно узнать о геройстве двух военных моряков — Николая Вилкова и Петра Ильичева, которые в боях за освобождение Курильских островов от японских захватчиков в 1945 году повторили подвиг Александра Матросова — своими телами закрыли амбразуры вражеских дотов, что позволило нашим частям занять господствующую высоту.

Этим морякам уже после войны было присвоено посмертно звание Героев Советского Союза. Мы разыскали матерей героев, пригласили их

приехать к нам в часть и привезти с собой для Музея боевой славы наиболее интересные и ценные вещи их сыновей. Приехать к нам сумела только мать Петра Ильичева. И она привезла с собой как самую дорогую реликвию сына — его пионерский галстук.

Марк ВЕЙЦМАН

МЕДАЛЬ

Мой дедушка был балагур, весельчак, без шутки, без песни — ни шагу. Остался лишь дедушкин старый пиджак с медалью на нем — за отвагу.

Медаль утверждает:

был дедушка смел,

и храбро с врагами

сражался,

А я вспоминаю,

как дедушка пел.

Глядел.

Говорил.

Улыбался.

СИРЕНЬ

Сирень округой завладела. Гудит завод,

и дом растет, и каждый занят важным делом Она же знай себе —

цветет! '

Не напоказ,

• не в честь чего-то, ведь как-никак—рабочий день! И у нее

она

своя работа: цветет,

она — сирень.

художник

...А в будке дощатой сапожник сидит. Он то ли печален, а то ли сердит. Склоненные плечи, а рук не видать.

«Художник, — сказали, сумел передать...» А что передать, — Не пойму, хоть умри. Вручает мне приз председатель жюри, и зал разнаряженный глухо гудит...

А в будке дощатой сапожник сидит...

Дул ветер холодный, и я рисовал не ради призов и не ради похвал. На ветке качался последний листок. Упорно и часто стучал молоток.

3