Костёр 1984-03, страница 30
комиссары твоего детства Каждый год 22 апреля по улице младшего сына Володи Дубинина проходят сотни октябрят с цветами, торжественные и счастливые. В этот день они станут пионерами. На площади Ленина они приносят клятву на верность ленинскому делу, делу партии. Отдают свой первый в жизни пионерский салют. Принимает их салют и ветеран керченской комсомолии — Валентина Дубинина. Ежедневно ходит по этой улице Валентина Никифо-ровна. Теперь здесь возвышаются девятиэтажные дома. В лучах утреннего солнца они напоминают ей многоярусные надстройки кораблей. Море цветов у старейшей в городе школы. ...Она увидела себя с мамой на этом же месте, где теперь масса цветов и деревьев, в мае сорок второго года. Они бежали тогда с вещами в порт, где их ожидал корабль, чтобы эвакуировать. Спешили, спотыкались, здесь было тогда много камней, воронок, железных прутьев. На корабле стоны раненых, плач детей... Над головами проносились вражеские самолеты, взрывались бомбы, подымая фонтаны грязной воды и ила. До предела переполненный корабль удалялся от берега, на котором сиротливо белело одинокое здание этой школы. Осенью сорок первого керченский партизанский отряд ушел в Старокарантинские каменоломни, а с ними и Володя — упросил, чтоб взяли. Сколько бессонных ночей провели они с мамой, волнуясь о нем и о папе. От него нет вестей с самого начала войны. В городе мрачно, холодно, голодно. Все, что можно было менять, менялось на продукты. Очень боялись попасть в облаву. Но голод гнал людей на поиски пищи. Ходила и Валя с подругой на «скопки», то есть искать в поле то, что там еще могло остаться. Возвращаясь домой с лопатками и легкими котомками за плечами, девочки наткнулись на патруль. Те, приняв их за партизан, закрыли в деревянный сарай. Ночь была сырая, темная, каких бывает много в Керчи, когда несколько суток подряд сеет мелкий унылый дождь. Сквозь его шум девочки вскоре услышали крики людей, доносившиеся из застенков гестапо, которое находилось тут же во дворе, в каменном здании. Дрожа от страха и холода, они судорожно обследовали все щели и дощечки сарая, стараясь расшатать и отодвинуть хотя бы одну из них. Под утро, расцарапав руки, все же выбрались оттуда. Под покровом густого дождя, дворами им удалось уйти... Теперь Валентина Ни-кифоровна знает, что они ушли тогда от смерти, так как именно в те дни разыгралась трагедия Багеровского рва, где фашисты расстреляли тысячи керчан. И вдруг, перед Новым годом, наши выбили врагов. Но парти- заны не сразу могли выйти из каменоломен: все известные выходы были заминированы. Только Володя, оказывается, уже много раз выбирался на разведку через отдаленный, только ему известный, узкий лаз. Узнав, что в городе наши, он спешил в штаб с донесением. Здесь и встретила его мама. Он никак не хотел зайти домой, как ни уговаривала она его. — Вернусь как солдат, с отрядом!— сказал он тогда. Расставшис!ь с ним, мама не находит себе места, рвется к сыну. Соседи отговаривают: еще очень неспокойно, опасно, не разрешается туда ходить. Но остановить ее нельзя. Она знает теперь путь, которым выбирался в город Володя... Сколько страхов натерпелась в эти дни Валя, ожидая ее возвращения! Еще более похудевшей и постаревшей вернулась мама домой. С нетерпением ждали теперь встречи с отрядом, с родными и близкими. Настроение у всех приподнятое. Хотя кругом руины, но на улицах наши солдаты, работают громкоговорители, открылся кинотеатр. На стене яркая афиша «Свинарка и пастух». Встречаешь людей, которых еще недавно, казалось, и в городе не было. После мрака, угрожающих смертью гестаповских приказов, все это было бесконечно дорогим и родным. Валя носится всюду, как на крыльях. Ожидая встречи с братом, она одевает свое лучшее платье. Правда, оно сидит теперь мешком на ней — скелет да и только. Скоро встретимся, будем вместе, вот бы и папе объявиться, — мечтает мама. Но свидеться не пришлось... Володя погиб! Страшная весть ошеломила! Отец Володи Дубинина Никифор Семенович. Снимай 1935 гоои. ...Всю свою жизнь ходит Валя на встречу с братом. Ходила с мамой, с родственниками, од- 24 |
