Костёр 1984-04, страница 25

ДВОРНИК

МЕТЕТ

К. КУРБАТОВ

РАССКАЗ

УЛИЦУ

Рисунки О. Филипенко

Не знаю, как в других семьях, но в нашей — у мамы с папой раз в месяц непрерывно происходили ссоры. И мне было не разобрать — то ли они не любят друг друга, то ли наоборот — любят слишком сильно. Так сильно, что у них получается, как по той пословице — милые бранятся, только тешатся. В пятом и шестом классах я прочел уйму книг про любовь. И что там обнаружил? Сплошные глупости. А уж про детские книжки я вообще не говорю. В детских книжках излагались жалостливые истории про то, как мальчик Петя из пятого «А» по уши влюбился в девочку Люсю из четвертого «Б». И какая у них произошла на той почве потрясающая трагедия.

Жуть — какая чепуха-чепухенция! Наглая ложь! Меня с Катей в классе тоже дразнили: «Тили-тили-тесто!» Так что? Обращать внимание? Развелось трепачей! Эти трепачи нашему двоечнику Гене Прохорову приклеили кличку «Гений». Так все его и звали — Гений да Гений. Но какой

же он гении, таром.

когда путал гипотенузу с Гибрал-

В тот раз, помню, мама с папой, как всегда, поссорились из-за одной папиной знакомой по фамилии Худокормова. Маме что-то там показалось, и она сильно рассердилась на папу. Она сказала, что никогда в жизни папе этого не простит, что она его отпускает, и он может убираться на все четыре стороны.

— Можешь идти и сколько угодно пялить глаза на свою Худокормиху! — сказала мама.

— Да не пялил я вовсе на нее глаза, — оправдывался папа. — Где ты видела, что я пялил на нее глаза? И никакая она вовсе не моя. У нее имеется свой законный муж. И они, между прочим, любят друг друга.

— А кто с ней танцевал? — спросила мама.

— Но ведь ты ушла танцевать с ее мужем, — сказал папа. — Что оставалось делать мне?

— Хватит! — отрезала мама. — Я сыта по горло. Ты для меня больше не существуешь.

Прощально посмотрев на папу, мама вытерла слезинку и отправилась на кухню.

— Плохи наши с тобой дела, Вовка, —

— сказал

папа моему младшему брату, который сидел на коврике и строил из кубиков пирамиду. — Хуже не придумаешь.

— Циво? — поднял Вова глаза на папу.

— Придется мне, наверное, черные очки завести, — сказал папа. — Чтобы не видно было, на кого я смотрю и как смотрю.

— Циво? — снова спросил Вова.

— Или, может, мне повыковыривать себе глаза вилкой? — высказал предположение папа. — Как ты думаешь, Вов? Если повыковыривать, то наверняка не станет возникать никаких претензий. А?

— Вилкой будет больно, — предупредил Вова.

По радио пели песню. С совершенно дурацкими словами.

Сердце не имеет окон,

Но в нем иногда бывают двери.

Нужно ведь додуматься — сердце с дверью! Я представил себе сцену. Мальчик Петя нажимает кнопку звонка, и ему открывает девочка Люся.

«Здравствуйте, Люся, — говорит мальчик Петя. — У тебя в сердце нет окон и поэтому я решил прийти к тебе через дверь. Пусти меня, пожалуйста, в свое сердце».

«Заходи, — говорит девочка

Люся.

Только

сначала вытри ноги. Вот половичок».

Когда я прихожу к Кате, она тоже просит, чтобы я вытер о половичок ноги. Катя — чистюля. Воротнички у Кати всегда свеженькие, бантики отглаженные. А глаза, коричневые, словно шоколад...

— Леша, — позвал меня папа. — Вроде, снова нужно включаться на постороннего. Поможешь?

«Включаться на постороннего» — это у папы