Костёр 1984-04, страница 28

Все вывески, которые я тысячу раз видел на улицах нашего города и на которые привык не обращать внимания, вдруг засияли всеми цветами радуги. Мы наперебой читали вывески и восторгались ими. Мы хохотали и прыгали, мы бегали взапуски и дурачились. Кажется, меня немного занесло и я утратил над собой контроль. Я так разошелся, что на меня стали оглядываться прохожие. Они оглядывались и укоризненно качали головами.

— Туча мглою небо кроет, — остудила меня Катя.

— Прости, — сказал я. — Сам не знаю, что со мной случилось. Как все равно с цепи сорвался. Это так мама говорит.

Мы миллион раз промчались мимо «подъезда Катиного дома и никак не могли остановиться. А когда остановились, Катя сказала:

— Дворник метет улицу.

И улыбнулась мне на прощание счастливой улыбкой.

Открыть вам секрет?

Через четыре года, закончив десять классов, мы с Катей поженились. Мы были убеждены, что в нашей семье никогда не будет ссор и мне не придется носить темных очков или выковыривать себе вилкой глаза. Хотя мне думается, мой отец с матерью прожили жизнь счастливо и до конца любили друг друга. Правда, мама так и не перестала ревновать папу и продолжала с подозрением относиться к каждой появившейся на их пути женщине, даже когда папе перевалило за шестьдесят.

Мы с Катей расписались в ЗАГСе за неделю до начала войны. Через месяц я уже был на фронте. Следом за мной на фронт добровольно ушла и Катя. Она стала санитаркой. И пропала на Первом Украинском фронте без вести.

По-моему, самое страшное, что нередко случалось на войне, это исчезновение без вести. Был человек — и нет его. Исчез. Ни могилы, ни места, где что-то произошло, ни даты — когда. И поэтому сейчас, даже через десятки лет, в моей груди продолжает ныть вопрос: а может, ошибка? Может, Катя жива?

У меня давно другая семья, трое взрослых детей — два сына и дочка. У дочки подрастает свой сынишка, мой внук Виктор. Он учится в пятом классе и, как я замечаю, читает такие же книжки, что и я читал в его возрасте. С одной девочкой из их класса, с Галей, он довольно часто разговаривает по телефону. Но сугубо на школьные темы. Иногда Галя заглядывает к нам в гости.

Мой младший брат Вова стал архитектором и кандидатом наук.

Наш с Катей одноклассник Гена Прохоров, которого мы звали Гением, сгорел в танке под Курском.

А я порой вздрагиваю, когда раздается звонок в дверь. Мне кажется, что дверь сейчас распахнется, войдет молодая Катя, улыбнется мне глазами шоколадного цвета и скажет:

— Дворник метет улицу.

В ЧЕТВЕРТОМ КЛАССЕ

Л. ФАДЕЕВА

Классной нет теперь таблички Зря мы ищем по привычке. Кабинеты! Кабинеты! Здесь — приборы, Там — скелеты! Красота в четвертом классе, Потому что класса нет! И бегу я в общей массе В неизвестный кабинет! Старшеклассники — ого! Выше папы моего! Но мальчишки наши грудью Расчищают трудный путь. Мы теперь такие люди Ну-ка, тронь нас кто-нибудь!..

Я теперь не в общей массе: Я учусь в четвертом классе!

Рисунок Л. Иванова