Костёр 1984-07, страница 8
\ ловеческая фигура. На тропу вышел человек в охотничьей куртке с матерчатой сумкой наперевес, с ружьем на правом плече, стволом вниз. Он заметил Виктора Петровича, остановился и лениво, словно нехотя, свернул. Акбар глухо, низко брехнул ему вслед. Я Я W - __\4 _-_ л >) i _ — Кто это? — спросил Виктор Петрович. Лицо парня чем-то неуловимо напомнило ему другое, виденное не так давно. Но чье? Вспомнить он не мог. Ребята промолчали, а Таня сказала: ' — Карабанов это, Семен. Ходят тут всякие. — Чем он тебе не нравится? — А тебе нравится? Замолчали. Когда вошли в деревню, на пороге школы их встретила Нина. — Где это вы были? — с неудовольствием спросила она. Разглядев грязные по колена ноги мальчишек и смятые влажные брючины гостя, нахмурилась, покачала головой, добавила, обращаясь только к Виктору Петровичу: — Идемте пить чай! . — Погорели, ругать будет. Она нам к танку ходить одним не разрешает, — шепнул Коля. — Вы никуда не уходите, мы вам папку принесем. я Тут в дверь осторожно постучали, и в комнату как-то неловко, боком вошел сутуловатый пожи- О — Интересная все-таки у вас работа, — 7 говорила Нина,весело, как все добрые люди, наблюдая, с каким аппетитом ест гость. — Сегодня по нашим лесам бродите, завтра на гору с альпинистами полезете. Вы, наверное, с детства хотели журналистом стать? — Ну, что вы, — отвечал Левашов, намазывая маслом очередной кусок хлеба. — В детстве я был вполне нормальным ребенком. Хотел стать точильщиком. — Точильщиком? — Да. Знаете, в пятидесятых годах по дворам ходили такие серьезные мужчины в ватниках и кричали: «Точить ножи, ножницы-ы!..» Меня прямо-таки завораживали искры, летевшие с точильного камня. Они напоминали бенгальские огни. Но когда я подрос — увы! — профессия точильщика исчезла... — И вы решили стать журналистом? Врачом. Одновременно начал писать рассказы. Мне казалось, что я пойду по стопам Чехова. К третьему курсу понял, что для человечества будет гораздо безопаснее, если я оставлю медицину в покое. Начал слоняться по редакциям... Типичная судьба неудачника. -- О-о, какой вы строгий! — Что делать, надо быть честным. Я и сейчас начинающий журналист... В одном детском журнале мне, возвращая рукопись, предложили поехать и поучаствовать в поиске самолета. Погиб У * во время войны знаменитый летчик, люди видели — машина упала в озеро. Пионеры несколько лет упорно этот самолет разыскивали. Еду — удача! — самолет нашли. И я связал свою судьбу с этим журналом: захотелось писать для школьников, помогать им, и обязательно в живом, нужном деле. лои мужчина лет шестидесяти в потертом, с чужого плеча, пиджаке с почтальонской сумкой на боку. — Я извиняюсь, — сказал он. — Приятного, стало быть, аппетита. Примите газетки. И вот еще бандероля для вас — «Книга-почтой». — Спасибо, Макарыч, — ответила Нина. — А к нам, видите, гость. Журналист из центра. — Журналист? — ответил старик, искоса взглянув на Левашова. — Приехал, стало быть, послали. А по какой, ежели можно спросить, надобности? — Да вот хотел посмотреть пионерский самолет, а его увезли, — ответил Левашов, с любопытством разглядывая старого почтальона. — Ребята уже сводили его на болота, в места, где вы воевали, — сказала Нина. — Да-а? — старик сердито замотал головой.— Нет, лучше его за грибами водите. Нечего в болото соваться, там на ржавой мине враз подорваться можно. — Недовольно бормоча - что-то, старик вышел из комнаты. — Дельное замечание, сразу видно — опытный человек, — сказал Виктор Петрович. — Все правильно. Но попробуйте запретить мальчишкам ходить по болоту. А Макарыч партизанил именно в наших местах. Вот только выступать перед ребятами, рассказывать про войну не любит. Болен, не могу... Всего раз-два пришел. — Но это так понятно. Не всем ветеранам легко вспоминать прошлое. Нина разорвала бандероль и извлекла из пакета книгу, на обложке которой было: «Основы паркового строительства».^ — Ну и ну! — удивленно сказал Виктор Петрович. — У вас тут вокруг столько великолепных лесов. Неужели вы еще собираетесь разбивать парк?! — Собираюсь, — серьезно ответила девушка.— Хотите, открою тайну? Недалеко тут есть одно местечко. До революции — имение помещика Со-коватова. Сам помещик был ничем не примечателен, но имел необыкновенно красивый парк. В парк этот чуть ли не все свое состояние вложил. Стерег его! Если случалось забрести мальчишкам, стрелял из ружья. Под старость совсем с ума спятил: велел в парке обманки поставить... — Что еще за обманки? — А вы не знаете? В петровские времена была мода такая: нарисуют крепостные художники девушек с прялками или парней с балалайками, выпилят из дерева и расставят по парку. Ну, а наш Соковатов из фанеры выпиливал мужчин во фраках и их жен в шикарных туалетах. Потом целыми днями по парку ходит, раскланивается со своими фанерными гостями и по-французски что-то бормочет. Тронулся. Поместье его в гражданскую сгорело. Но и парку, к сожалению, здорово досталось. Особенно в последнюю войну. Нина замолчала, задумчиво глядя куда-то в раскрытое окно. — И вы хотите этот парк восстановить? — Да. Вы только не смейтесь. Представьте, огромный старинный парк с двумя прудами, с ка- 10 |
