Костёр 1984-09, страница 28

Н 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ НИКОЛАЯ ОСТРОВСНОГО

Ж? я аЯжЯ ^:

ПАМЯТЬ

НЕМ

ЖИВЯ...

Зеленый двор залит солнцем. По каменным ступеням поднимаются люди. Кто из Иркутска, кто из Алма-Аты, кто из Ленинграда... Слышна и нерусская речь — наверное, туристы из других стран.

Но войдя в музей, люди умолкают. Музей этот в Сочи, на тихой улице, и посвящен он удивительному человеку, бойцу гражданской войны, автору бессмертной книги «Как закалялась сталь». Это — музей Николая Островского...

Залы, комнаты, стенды, вещи... '

Любимая книга Павки Корчагина — «Овод». Но Павка

Корчагин — сам Островский, значит, это и его любимая книга тоже.

Рядом — буденовка, поле

вой бинокль и кавалерийская шапка. Все это принадлежало Островскому, когда он воевал в Первой Конной.

— Сколько лет было тогда Островскому? Пятнадцать...— отвечает экскурсовод.

У небольшой витринки шепчутся школьники. Пересчитывают пятерки в «Свидетельстве об успехах и поведении» Н. Островского. Перед тем, как уйти воевать, Николай успел закончить двухклассное народное училище. Из шестидесяти отметок — пятьдесят шесть пятерок.

Комсомольский билет Островского. Когда он вступил в комсомол, в Шепетовке было всего пять комсомольцев. Борьба в то время шла с польскими панами, с петлюровцами, с бандитами. Вместе с билетом комсомольцам вручали винтовку и двести патронов.

«У меня есть план, имеющий целью наполнить жизнь содержанием, необходимым для оправдания самой жизни. Я о нем сейчас писать не буду, скажу пока кратко: это касается меня, литературы, издательства «Молодая гвардия».

Этими словами Островского открывается экспозиция второго зала, посвященного работе над романом «Как закалялась сталь».

Номер журнала «Молодая гвардия» за апрель 1932 года. На обложке перечень фамилий авторов. И почти в самом конце столбца читаю: «Н. Островский. «Как закалялась сталь». В этот момент я почему-то подумала: «А ведь он так и не мог увидеть этой долгожданной строчки. Наверное, и просто подержать журнал в руках было трудно — ведь пальцы тогда уже почти не слушались...»

Две тоненькие книжки в скромном сером переплете —

первое отдельное издание романа. Рядом — самодельный транспарант. Его сделали из картонной папки. Пальцами нащупывая прорези, Островский писал остро отточенным каран

дашом. А ведь приходилось еще считать строчки. Нередко от усталости он сбивался со счета, писал строку поверх написанной...

В 1936 году Советское Правительство подарило Островскому дом — большой и просторный. Дом — совсем рядом с литературно-мемориальным музеем, он — часть музея.

Столовая с большим овальным столом в центре: за ним едва хватало места гостям, которые ехали к Островскому со всего Союза. Многим хотелось видеть писателя, поговорить с ним.

В его комнате высокие потолки и стены отделаны темным деревом, на окнах плотные темно-синие шторы: свет был мучителен'для больных глаз. И опять книги, книги... «Несмотря на высокую кровать в центре, здесь все очень строго, и комната совсем не напоминает спальню человека, навсегда прикованного к постели. «Он хотел, чтобы обстановка была, как в рабочем кабинете писателя, — рассказывает экскурсовод. — Видите этот стол?»

На письменном столе все готово для работы — отточены карандаши в металлическом стаканчике, чернильный прибор, брошюры аккуратной стопкой, рядом лампа, телефон... Чуть сбоку — карточка матери в рамке.

А ведь он знал, что никогда не будет работать так, сидя. И все-таки хотел, чтобы письменный стол обязательно был в его комнате.

Две книги написал Николай Островский — «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей».

А изданиям их на языках народов СССР и многих стран мира отведено в музее много полок в зале. Островского читают в Норвегии и на Кубе, в Великобритании и Финляндии, в Италии и Нидерландах, в Аргентине и Мексике.

Когда в музее побывал Юрий Гагарин, он сказал об Островском:

«Таких людей народ не забывает. Жизнь Островского всегда будет ярким маяком для нашей молодежи...»

24