Костёр 1984-11, страница 29
Он в школе существует с прошлой весны. — С тех самых пор, как ты нарушителя задержал? — догадалась я. — С тех самых, — ответил Ваня и слегка покраснел. — Я задумался тогда, как бы нам всерьез помогать пограничникам. Ну, чтобы не игра была, а по-настоящему. Вот и создали мы отряд. Пограничники каждое воскресенье с нами занятия проводят. Мы и нарушителей учимся преследовать по всем правилам, и собак дрессируем, и спортом как следует занимаемся. А знаете, какое главное качество мы воспитываем в себе? Внимание. Раз живешь на границе, любую мелочь должен замечать: где ветка как-то странно шевельнулась, где след подозрительный появился. Однажды иду я по лесу. Вдруг вижу — автобус на шоссе остановился иностранный. А там раньше никогда автобусы не останавливались, туда они вообще не заезжали. Подошел поближе. Иностранцы на меня ноль внимания: подумаешь — пацан! Вылезли из автобуса и давай фотографировать нашу местность, она с горы хорошо видна. Я сбегал на заставу, привел пограничников прямо к автобусу. Тут и оказалось, что под видом туристов пробрались к нам настоящие диверсанты. А меня потом в Артек послали. Ваня рассмеялся и стал рассказывать, как повезло ему в Артеке. Как попал он в дружину «Кипарисную», прямо на пионерскую погранзаставу. Какие там были учения! Ночные! А какие там были ребята! Огонь! Мы медленно шли вдоль Кремлевской стены. Падал снег. Внезапно мы услышали тихую музыку. Увидели пляшущее на ветру пламя. — Ты уже был здесь?— спросила я у Вани. — Нет, никогда. И мы подошли к могиле Неизвестного солдата. Ваня снял шапку, сжал ее в руке. Лицо его изменилось, стало взрослее. — Гляди-ка, снег идет, а огонь все равно . горит, — сказал какой-то мальчишка. — Сколько газа на него тратят! Ваня нахмурился: — Ты, пацан, это, не очень-то язык тут распускай. Не место здесь, понял? Столько людей погибло, а ты — газа жалеешь! Эх... Мальчишка что-то испуганно пискнул и исчез. А Ваня все смотрел и смотрел на скорбную звезду, на цветы под снегом, на неровные языки Вечного огня. Я подумала, глядя на Ваню: а ведь он, наверное, лучше многих людей, не знавших войны, понимает, чем была она для нашей страны. Ведь там, где он живет, еще слышны отголоски боя. Бой еще продолжается. И Ваня—его участник. Снег кончился. Иван распахнул пальто. Зазвенела на груди медаль. Блеснули наградные знаки. — Я ненавижу войну. Ненавижу тех, кто хочет, чтобы она была. Хуже войны ничего выдумать нельзя!.. В тот же день мы снова встретились с Ваниным отцом. Он рассказывал: — Когда я узнал,, что Ваня преследовал и помог задержать вооруженного диверсанта, то сначала страшно испугался. Он же жизнью рисковал. Чуть ремня я ему не всыпал, чтобы не встревал во взрослые дела. Потом отошло. Ладно, думаю, пусть, коли Иван призванье свое нашел. Что правда, то правда, до границы он сам не свой. Встает ни свет, ни заря, раньше нас с матерью, обегает всю границу — нет ли где нарушений. Перед сном — такой же осмотр. В пограничном отряде своем он — первый. Все начальником был, недавно только другого выбрали — тот постарше. В А'ртеке тоже вот — командиром заставы был. Все туда поправляться ездят, отдыхать, а он вернулся — на 3 кило похудел. «Да мы там, батька, все бегали», — объясняет. Одно только было плохо — учился неважно. Двоек, конечно, не было, но и пятерок тоже немного. Приедут к Ване из района интервью брать, небось отличник, спрашивают? А он краснеет. Короче, пристыдил я его. Что ж это ты, говорю, марку пограничника не держишь? Так он исправил тройки-то. Он вообще такой у нас — если чего захочет, обязательно добьется. Да что ж это я, — спохватился Иван Иванович,— Ивана все хвалю да хвалю! Ох, боюсь, зазнается пацан... Но Ваня не зазнается. Не такой он человек, чтобы зазнаваться! С. ИВАНОВА у Яков АНДРЕЕВ Я видел на диком Урале В таежной глухой стороне, Где люди почти не бывали, Где кедры молчат в вышине, Где нет ни тропы, ни тропинки, Где пусто, как в мертвом гнезде, Стоят золотые кувшинки На черной таежной воде. кувшинки |
