Костёр 1985-01, страница 35

целе, и к нему было не подойти? И как он выбрался оттуда, если у погреба только одна дверь?

Назад мы шли тем же путем. Около выхода из парка отец приостановился и потянул меня к погребу. Он боком раздвинул крапиву, подошел к двери и заглянул в окошко.

— Ты знаешь, ничего не видно,— сказал он, отходя,— темно и сыростью тянет.

Дома я взял книжку и уселся читать, но железная дверь не шла у меня из головы. Я все пытался сообразить, как этот офицер спасся. Я думал, думал, а потом взял лист бумаги и нарисовал план. Погреб, деревья, чугунная тумба у входа в парк,— я там все наизусть знаю. Нарезал зеленые треугольники из тетрадной обложки — это у меня солдаты были — и стал их переставлять на плане около погреба. Я их часа полтора переставлял, вдруг вижу погреб, деревья, солдаты в чужой форме — все живое. Сначала я решил, что сплю. Так бывает — сон идет, а ты как будто со стороны за всем следишь, как будто тебя-предупредили, что все во сне.

Я этот бой увидел. Солдаты перебегали от дерева к дереву и стреляли. Они придвигались и придвигались к погребу, пока не оказались у самой двери, но тут все началось сначала. И так раза

три. Тут я понял, что это не сон, потому что у меня сны — немые, а здесь все слышно было, даже когда пули по деревьям чиркали. Я сначала ис

пугался, думал брежу, а потом сообразил, что нет, просто вся эта история у меня в голове крепко засела.

И назавтра в школе у меня этот бой все крутился в голове и никак не мог кончиться, как будто там чего-то не хватало.

Это была прямо мука какая-то, и когда я на уроке истории сообразил в чем дело, то просто встал и пошел к двери, мне необходимо было сейчас туда, в парк.

Конечно, я никуда не ушел. Клавдия Яковлевна перехватила меня и устроила, как она выразилась, показательное аутодафе. Только я даже не расстроился. Я теперь не мог думать ни о чем кроме продырявленной пулями двери.

До конца уроков все-таки пришлось досидеть. А когда вышел, на улице начинался мелкий дождь. Черные точки густо покрывали тротуар, и последняя неприбитая пыль взлетала на холодном ветру.

В парке было пусто. Я подобрал около буфета ящик покрепче и потащил его к погребу. Крапива раскачивалась и потряхивала своими волосатыми листьями. Я выставил вперед ящик и шагнул. Несколько мокрых стеблей хлестнули по руке, но ожога я не почувствовал. Осень, что ни говори, уже и крапива не жжется.

У двери я влез на ящик и заглянул в окошко. Из темноты тянуло слабеньким сквозняком, и