Костёр 1985-01, страница 6

Надрывно закричали ронжи, наверное, подрались из-за кедровой шишки.

Тяжелели, чернели, снижались тучи. Мрачнела тайга, обступившая поляну с охотничьей избушкой. Где-то далеко бумкнул гром.

— Пи-и-и-ть...

Отец жадно отпил несколько глотков горячего брусничного настоя.

Угрюмую чернь неба рассекла ослепительно яркая белая полоса. Начиналась гроза.

Сердито ропчущая тайга. Предгрозовое угрюмое небо. Метающийся в жару отец. Жалобно поскуливающий Трам... Все это тревожило, угнетало мальчика, и он не находил себе места.

Вдруг Трам умолк. Вскочил. Навострил уши. Вздыбил на холке шерсть. Приметив это, Еремей тоже насторожился и вскоре услышал отдаленное тарахтенье «та-та-тат-та-та...»

— Вертолет!— закричал Еремей.— Ты слышишь, папа? Сюда летит вертолет!

ВЕРТОЛЕТЧИК КУРАШОВ

Да, это был вертолет. Маленький. Голубой. Перепоясанный широкой красной лентой. Он летел низко, едва не задевая верхушки сосен. Вот вертолет завис над поляной. Еремей вскочил, замахал руками, закричал. Голубой вертолет стал снижаться.

Вместе с вертолетчиком прилетел врач.

— Нужна немедленная операция,— сказал врач, осмотрев отца.

Вертолетчик и врач подхватили отца на руки.

— А я куда?— испуганно спросил Еремей.

— Здесь больше никого?— поинтересовался врач.

— Никого,— ответил Еремей.

— Полезай в вертолет,— сказал вертолетчик.

— А Трам?

— Пес твой? Давайте вместе...

Внутри голубой вертолет оказался зеленова-то-серым. Все вокруг было железным: стены, пол, потолок.

Отца уложили на маленький диванчик за креслами вертолетчика и врача. Еремей устроился на каком-то ящике. Трам рядом. Еремей не спускал глаз с отца. Отец за весь перелет не проронил ни слова.

Приземлился вертолет. Пришли санитары и унесли отца из вертолета. Сказали: в больницу. Еремея в больницу не пустили.

— Ну, что же,— задумчиво проговорил вертолетчик, приглядываясь к растерянному, понурому мальчику.— Меня зовут Владимир Александрович. Дядя Володя, значит. А тебя?

— Еремей.

— Переночуешь у меня. Завтра отправлю тебя в Чехломей. К маме...

— У меня нет мамы.

— Н-ну... к бабушке.

— И бабушки нет... Я останусь здесь. Вдруг папа... папе...

Дядя Володя обнял мальчугана за плечи, крепко прижал к себе и, ласково поглаживая по голове, сказал:

— А плакать, брат, ни к чему. Плакать — это последнее дело. Вылечат твоего отца. Вот увидишь. Из Тюмени прилетел знаменитый хирург Михаил Петрович Кириленко. Сделает он операцию, и станет твой отец здоровей прежнего... Вытри слезы. Ты же мужчина, да еще таежный охотник...

— Я не хочу домой. Я буду с папой...

— Правильно,— неожиданно поддержал дядя Володя.— Нельзя покидать отца в беде... Давай так... Поживешь пока у меня, в балке. Там нас трое вертолетчиков, а койки четыре. Четвертая будет твоя. Согласен?

— А Трам?

— Где ты, там и Трам. Только уговор: не хныкать и беспрекословно выполнять приказы. По рукам?

И протянул ладонью вверх большую сильную руку.

На тюменском севере временное жилище называют балок. Вагончик, самодельная хибара и даже землянка — все балок.

Вертолетчики жили в балках-бочках. Бочками их прозвали потому, что они на самом деле походили на длинные цистерны, в которых возят керосин, бензин, молоко и воду. Только эти цистерны не на железнодорожных платформах и не на автоприцепах, а на земле. И были у тех «бочек» окна и двери.

Внутри «бочка» была вовсе не круглой. В ней разместились кухня с газовой плитой и обеденным столиком и комната, в которой стояли четыре кровати.

— Вот эта кровать,— показал дядя Володя,— будет твоя. Сейчас поужинаем и спать. А Траму постели здесь, у порога...

«РОМАШКА, РОМАШКА! Я — ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ ДВА!»

— Ты оставайся,— сказал на следующее утро дядя Володя.— Я полетел. Срочное задание. У геофизиков связистка пропала. Ушла по ягоды и не вернулась. Будем искать...

— Возьмите меня с собой. Я знаете какой зоркий. Я же охотник...

Еремей просил так настойчиво, что дядя Володя в конце концов уступил.

Полетели в том памятном голубом вертолете. Еремей сидел в кресле, рядом с дядей Володей. Перед ними — стекло. И над головой стеклянный колпак. Куда ни повернись — все вокруг видно.

Дядя Володя щелкнул каким-то рычажком, и на приборном щитке загорелись лампочки, ожили стрелки под квадратными и круглыми стеклышками. Еще пощелкал рычажками дядя Володя, и лопасти винта над головой стронулись и пошли по кругу. Сперва медленно, медленно, как бы через силу. Потом разогнались, набрали скорость

4