Костёр 1985-02, страница 18

твой заруввжиый роввсиик

Виктор РЫБИН

¹ .. « • J

После полудня, когда солнце скатывается к горизонту, и с гор сиреневой дымкой тянется прохлада, жители Сомоты спешат на поле. Хороший созрел урожай. Что маис хороший, что фасоль, что табак. Не зря потели крестьянские спины — теперь бы убрать все вовремя.

Леонель помогает отцу, собирает табачный лист. Много табака сдает государству кооператив имени Эрмано Мартине-са. До революции всеми здешними плантациями владел богач Рохес. Тысячи кордоб¹ наживал, а крестьяне получали гроши. В 1979 году Рохес бежал за границу. Народное правительство передало его земли кооперативу — крестьяне назвали его в честь героя революции, погибшего от рук сомосов-цев. Жизнь в Сомоте стала другой. Сообща построили школу — до революции грамотных в деревне совсем не было, а теперь за парты сели и дети и взрослые. Сообща отвоевывают у сельвы новые земли. Сообща радуются урожаю.

Хорошую жизнь принесла революция в Сомоту. Но вот беда: по ту сторону границы, в Гондурасе, — а Сомота от границы всего в тринадцати километрах, — собираются недобитые сомосовцы и нападают на мирные никарагуанские селения.

Не обошли и Сомоту. Не однажды пытались захватить деревню. Но каждый раз Сомота встречала налетчиков яростным огнем. За оружие брались все, у кого хватало сил держать винтовку. Учиться метко стрелять стало здесь еще одной крестьянской заповедью. Отец семейства вместе с наукой земледелия обучал детей и воинской науке. В той, конечно, ме

¹ Кордоба — денежная единица в Никарагуа.

ре, в какой сам ее знал. Иначе нельзя. Пока есть враги, революцию надо защищать. Вот и сейчас он, Леонель, в поле с отцом, а старшие братья Анто-нио и Хосе Санта в дозоре народного ополчения. А завтра в дозор пойдет Леонель. Ему, правда, всего тринадцать лет, и старое отцовское ружье пока тяжеловато, но ни у кого язык не повернется отправить Леоне-ля домой. Все знают в деревне, какие упрямые Эрнандесы. Что сам Хосе Байес, что его жена Эпифанья, что дети. Уж если захотят чего — добьются! Да и как иначе. Девять детей у Хосе Байеса и Эпифаньи. Попробуй вырасти такую ораву, будь послабее духом! Ну, а от матери с отцом и дети набираются ума-разума, учатся упорству да стойкости в жизни.

— Не устал, сынок? — отец

тщательно вытирает платком лицо, потом платок встряхивает и снова повязывает на шею.

У Леонеля тоже на шее платок. Леонель чувствует, как платок набухает потом, но помалкивает.

Соломенная отцовская шляпа мерно колышется меж табачных листьев. Отец работает споро. Но Леонель не отстает. И хоть усталость разливается по телу,

а во рту пересохло, он шаг за шагом продвигается к кромке поля, не выпуская из виду отцовскую шляпу. Пока братья в дозоре, работать надо за двоих. А то и за троих. И так в каждой из восьмидесяти семей Сомоты.

Табачные кусты редеют. Вот уже и кромка поля. И вдруг... взрыв за спиной всколыхнул сонную тишину. За ним другой, третий...

— Бандиты!— крикнул отец. — Скорее в деревню, в укрытие!

Леонель понесся во весь дух домой.

Но дома уже никого не было. Сестры успели попрятаться в яму, выкопанную на огороде на случай обстрела. Мать наверняка возле старших сыновей, в окопах.

Леонель схватил ружье, патронташ и тоже помчался к око-nalvi, на околицу, откуда доносилась пальба.

Бандиты наступали цепью через плантации табака. Их было человек сорок. Сначала они шли во весь рост. Но когда ополченцы дружно ударили из винтовок и автоматов, — стали пригибаться к земле и беспрестанно стрелять. А потом залегли.

12