Костёр 1985-02, страница 40
Секретарь райкома торжественно произнес: За участие в героической обороне Ленинграда медаль вручается Ираиде Ивановне Герасимовой... Она подошла к столу, покрытому красным сукном, и секретарь, низко наклонившись, обнял виновницу торжества: Какая же ты маленькая... Ивановне» Да, «Ираиде дню едва к исполнилось тому одиннадцать лет... До войны Иришка очень любила сказки, особенно — Андерсена: про Дюймовочку, Свинопаса, храброго оловянного солдатика... Большую яркую книжку подарил брат Шурик, и девочка не расставалась с подарком, даже когда отец нес дочку на плече в первомайской колонне через Дворцовую площадь. Шурик часто читал ей эти интереснейшие истории, щедро угощал мороженым, сам проводил сестренку в первый класс... Минуло не так уж много времени, и теперь уже Иришке пришлось провожать Шурика у ворот Адмиралтейского завода: вместе с другими ополченцами семнадцатилетний комсомолец уходил на фронт. На этом же заводе до войны работал клепальщиком отец, здесь трудились сейчас мама и старшая сестра Катя. А старший брат Гриша, танкист, уже воевал... Шурику не повезло в первом ДЕВОЧКА Зо нашу Советскую Родину МЕДАЛЬЮ Лев СИДОРОВСКИЙ же бою. Ранение в грудь оказалось слишком серьезным, и после госпиталя, списанный, как говорится, подчистую, он уже не мог подняться с кровати. Лежал — весь какой-то прозрачный, почти невесомый, казалось, ко всему безразличный, однако, когда сестренка, бывало, днем пристраивалась рядом, не позволял ей долго дремать, и чуть слышный от слабости голос вдруг обретал твердость: Вставай, а то совсем обессилеешь... Точно так же говорила ей по утрам мама. Сама мама поднималась очень рано, в половине пятого, и потом вместе с Катей брели они пешком к Ка-линкиному мосту, на завод. А девочка, проводив их, принималась за дела домашние, которых всегда было невпроворот, потому что из всех, кто оставался на день в их стылой комнатке, ходить могла только она одна: кроме Шурика, здесь еще лежали бабушка, племянник Толя и племянница Ниночка... Перво-наперво подметала пол, выгребала из буржуйки золу, колола дрова... Когда дрова кончились, пришлось сжечь шкаф, диван, комод, стол, стулья, табуретки — в общем, все, что раньше стояло в другой комнате, большой, куда теперь никто не сс tf'SflEjIl CP * УДОСТОВЕРЕНИЯ * Зо участие в героической обороне ЛЕНИНГРАДА од щ Мттшог Указом "ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР от 22 декабря 1942 г. награждена иедадЬю ЗА ОБОРОНУ ЛЕНИНГРАДА * От илени П Р Е 3 И Д И У М А ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР ледалЬ «За обооону Аенинграчо* вручена „ дС « Ящ^щ 1<МЗ г ** ж m m 7 заглядывал: там была лютая стужа... Потом в печку полетели и книги — все, кроме учебников и сказок Андерсена. Сказки она спрятала. Поставив на санки ведро и бидон, отправлялась за водой: в конце их улицы, Седьмой Красноармейской, была колонка. Время в очереди за водой тянулось долго-долго. Притащит санки назад, а ведро на второй этаж не поднять, потому карабкается туда с бидоном. Выльет воду в другое ведро — и снова с бидоном вниз... Вверх, вниз... Вверх, вниз... Наконец в ведре остается меньше половины, и сил на то, чтобы затащить его наверх, хватает... Уставала до изнеможения, ведь ей не было еще и десяти. Между тем девочка тут же, снова, ставила на обледенелые санки ведро, бидон, снова отправлялась в конец улицы, снова выстаивала в хмурой очереди, снова одолевала с бидоном лестницу, которая с каждым разом почему-то становилась все круче, все выше... И несла эту драгоценную влагу в соседнюю квартиру, где давно уже не могли подняться с кровати обе ее обитательницы. Девочка и им тоже растапливала буржуйку, и им тоже грела воду, выкупала хлеб, и всякий раз Евдокия Михайловна Федорова с дочкой Таней, такие же прозрачные, как Шурик, тихо улыба 34 |
